Камень первый. Холодный обсидиан - [60]
Снова и снова будет Занна слушать эту песню и смутно, во сне и грезах, видеть сквозь новенький, не прирученный еще харуспекс, зеленый холм, хмурое небо и Кангасска, хвалу которому поет северное воинство. А нет да и всплакнет на плече своей мудрой бабушки, которая и нагадала ей необычную судьбу…
— Слава — это прекрасно. Если человек сделал что-то хорошее, его воистину стоит наградить торжественно и при всех, — сказала Влада, бросив последний взгляд в сторону безымянного притока. — Но пир и танцы мы им оставим, Кангасск. Пусть радуются. А нам пора…
Они вернулись к палатке, за вещами. Пока Кангасск складывал рюкзак, в руки ему попалась толстенная «Теория Ничейной Земли». И она не лезла ни в какие ворота, словно желала остаться здесь.
— Я ее Флавусу отнесу! — догадался Кан. — Я быстро… — и выбежал под дождь.
Флавус и Сильвия чуть не столкнулись с ним…
Девочка теперь хоть и грустно, но улыбалась. Верный пухляк прятался от сырости в капюшоне ее плаща. Кангасск порадовался, что зверек не бросил маленькую хозяйку, вдруг ослепшую к тонкому миру; не укусил, не скрылся в лесу — остался с ней. Хоть в этом судьба справедлива к Сильвии.
Книгу Кан отдал Флавусу, сказав: «Мне жаль ее: ведь полмира со мной прошла. Но, смешно сказать, в рюкзак не помещается, как будто не хочет. Да я хоть и читал ее, а почти ничего не понял… Пусть будет у тебя — ты поймешь. Она хорошая, книга…» Он обнял друзей на прощание и, уже уходя, оглянулся на безымянный приток. И попросил:
— Флавус, Сильвия… Дайте имя этой речке: она заслужила…
…И снова — звезды трансволо вокруг. И рюкзака больше нет на плечах. А потом черный мрак сменяется белым: снег в лицо… Кангасск удивился снежному крошеву, закрылся от него, разом продрогнув до костей, потому что дорожный плащ, с которым он прошел сквозь Ничейную Землю и Кулдаган, исчез. Но в тот же миг на его плечи опустился другой, тяжелый, теплый, с подбоем из серебристого волчьего меха.
Хозяин холодной земли побеспокоился и об обуви: и в снег Кангасск шагнул в диковинных ботинках на толстой подошве, со шнуровкой до колен и меховыми отворотами. Вроде как подросшие, утеплившиеся любимые всеми ботинки для мягкого шага.
Рядом из метели вышла в такой же теплой обуви Владислава, и мех ее плаща был белее снега, мельтешащего вокруг.
— Какое чудо! — сказал Кангасск, щурясь от ледяного ветра и ловя снежинки руками. — А я вот чуть ли не испугался с непривычки…
— Я же говорила, тебе понравится снег… Серег уже знает, что мы здесь, — тут Влада осмотрела свой плащ и, видимо, осталась довольна: — Надо же: мех снежной лисицы!.. Сейчас он и ветра уймет, вот тогда будешь говорить о чудесах…
У себя в Башне Серег волен был приказывать всему, до самых границ карламана. Нет ничего проще, когда стоишь рядом с одним из стабилизаторов и когда в твоей чаше бурлит магический океан. Но теперь… появился некий оттенок, полутон, который мог почувствовать лишь он сам, хозяин Серой Башни: приказать ветру на этот раз было чуть труднее, чуть больше усилий потребовал приказ. И хотя ветер не посмел ослушаться, Серег ощутил, что стабилизатор далеко, хоть и не колыхнул пока границ карламана, ни высокого, ни полосатого… Ветер послушался. И затих. Никто не знает, о чем думал после этого Серый Инквизитор, стоя на вершине Башни за громадными серыми зубцами, глядя на снег, лес и горы, залитые ярким солнечным светом — обычно редким здесь гостем…
Снег был всюду и ложился роскошными белыми плащами на склоны гор, таких высоких, что Кольцо Кулдагана в простом сравнении с ними превращалось в грядку невзрачных холмиков… Горы Фумо до середины покрывал великолепный лес — казалось, хвоя покрыта изумрудной пылью, а стволы — из темного янтаря. Над ним то и дело взмывали в воздух странные птицы, безмолвные, потому что ветер стих и не доносил их криков.
…Белоснежный, блистательный, молчаливый мир! И холодный, такой холодный… Тому, кто раньше знал лишь холод ночей Кулдагана, странно чувствовать мороз, кусающий за щеки.
— Почему здесь снег? — спросил Кангасск. — В Ивене еще только конец лета, даже листья не пожелтели…
— Здесь почти всегда снег. Так пожелал Серег, — отчего-то невесело сказала Влада. — Но весна иногда касается здешних мест. Тогда маленькие первоцветы вырастают прямо в снегу, птицы вьют гнезда, холодные ручейки бегут в Гиледу. Всего несколько недель, или месяц — и все опять замирает…
Некоторое время они шли молча. От воздуха, сухого и холодного, горели щеки; а снег звонко хрустел под ногами.
Кангасску нравился этот уголок Омниса, и идти по нему, да еще без котомки за плечами — одна сплошная радость.
— Мы идем к Серой Башне, да… Учитель? — спросил Кангасск.
Владиславу почему-то невероятно умилило то, как непривычно ему произносить это слово. Она даже приобняла своего Ученика.
— Да, Серег ждет нас, — ответила она живо.
— Тогда… мы могли бы добраться на трансволо… — развел руками Кангасск и смешался: — Тут очень красиво, правда… Но мы и так потеряли много времени с двоедушником.
— Благодаря тебе, не так уж много, — возразила Влада. — Да к тому же, мы с Серегом не торчали в одном только Ивене. Мы во многих местах успели побывать, так что разведали кое-что о стабилизаторе.
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Аннотация: Заключительная часть, где заканчивается Зимняя Веда и начинается Весенняя.
Закари Ин ничего не знает о Китае. В школе преподают только западную историю и мифологию, а мама-китаянка не любит говорить о своем прошлом. Самое время пройти экспресс-курс, потому что маму Зака похитили демоны, которые пытаются открыть портал в подземный мир, а дух Первого императора Китая вселился в его очки дополненной реальности и комментирует все происходящее. Теперь у Зака есть всего четырнадцать дней до наступления Месяца Призраков, чтобы на пару с одним из самых печально известных тиранов в истории добраться до Поднебесной, украсть могущественные артефакты, сразиться за мир смертных и спасти маму.
Отправляясь хоронить надежды на самую бесперспективную окраину империи, Гайрон четвертый сын из дома Рэм даже не подозревает какую долю ему, на самом деле, уготовила безжалостная судьба. А пока он решает проблемы, бесполезной на первый взгляд провинции, империя начинает трещать по швам. Иллюстрации в произведении подобраны автором.
Пески и ветра, ифриты и джины, сокровища самого султана, и даже таинственный орден ашинов — полный тайн и загадок восток отнюдь не желает выпускать Ильдиара де Нота из своих жарких объятий. Чтобы вернуться домой, ему придется внимать голосам Пустыни и научиться играть по ее правилам. В то же время по следам отправленного в изгнание магистра отправляется его бывший оруженосец, а ныне — друг и соратник, сэр Джеймс Доусон, которому в его предприятии помогает старозаветный паладин Прокард Норлингтон. Но, на свою беду, рыцари делают остановку старом придорожном трактире, двери которого ведут вовсе не туда, куда бы хотелось его постояльцам. Теперь их путь лежит через Терновые Холмы — серый и безрадостный край, где живые люди лежат в присыпанных землей могилах, в небесах кружат желто-красные листья, а меж кустов колючего терна и цветущего чертополоха бродят опасные и вечно голодные твари…
Под полным контролем Джури и в абсолютном хаосе, Лила погружается в пучины ада, чтобы освободить Малачи от существ, которые десятилетиями жаждали мести. Но у Судьи своеобразный взгляд на ведение дел, и Лиле приходится работать на пару с Анной — новым капитаном, у которой очень личная миссия. Вместе они проникают в самое ужасное царство, с которым она когда-то встречалась в Царстве Теней — суровая местность, управляемая Мазикиными.Ставки как никогда высоки, и Лиле приходится принять помощь — и любовь — от людей, которых она едва ли знает или доверяет.
Сборник материалов по миру Вольного Флота. Страны, народы, расы, мелкие рассказы, не касающиеся основного повествования.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.