Камень первый. Холодный обсидиан - [39]
Кангасск нахмурился…
— А что значит вайс вёрса?.. — спросил он серьезно.
— Это означает «наоборот»…
— А-а-а…
Влада выудила ягодку из варенья и с аппетитом съела ее.
— Я тут пришла поговорить о витрянике… — сказала она, облизывая сладкие пальчики. — Но разговор ждет… Не знала, что столкнусь со столь интересными обстоятельствами: ты, оказывается, колдовать умеешь, Кан!
— Всего одно заклинание… — пожал тот плечами. — Почти ничего я не умею… — и некстати вспомнил расстроенную Занну…
— Нет-нет-нет! — запротестовала Влада. — Это очень важно! Любое обучение начинается с этого. Сейчас я запросто могу дать тебе еще одно, похожее, тоже термального ряда, но с парой новых элементов, а потом еще и еще, и нового будет все больше… это все равно что наматывать клубок. Дело времени, в общем. Главное, что есть с чего начать. Так что не надо недооценивать себя: есть маги, которые заканчивают Университет, до сих пор не добыв себе первого заклинания, даже такого простого, и получают печальную профессию магов-теоретиков. С первого шага начинается любой путь, будь ты маг, поэт или изобретатель. Честно говоря, я все размышляла, как бы мне сподвигнуть тебя на первый шаг, а оказывается, это не нужно. Так что я прямо сейчас дам тебе новое заклинание.
Новое заклинание называлось Лихт — вызов маленького источника света. Исходный текст надо было читать с хрипотцой и на непонятном языке (согласно историческим фолиантам, все заклинания построены на различных языках мира-первоисточника и когда-то были его песнями и крылатыми фразами), причем выбирать один из вариантов: в первом у заклинателя начинали жутковато светиться глаза, точно у охотящегося котяры, и, по словам Влады, мир виделся куда светлее, а во втором над раскрытой ладонью появлялся светящийся шар; на ощупь упругий и холодный (на Юге же Лихтом, напротив, греют руки), и его можно было тискать, точно резиновый мячик.
С десятой попытки такой мячик получился у Кангасска, что привело его в неописуемый восторг. Он готов был прыгать до потолка, как дурачок.
— Молодец, Ученик, — похлопала его по плечу Влада. — Не переживай, все эти стишки и движения руками — только на начальной стадии. Пара лет — и эта ерунда будет тебе не нужна. Ты же не видел, чтобы мы с Серегом на поле боя стишки распевали или пальцами выщелкивали…
— Да, я понял… — лучезарно улыбнулся счастливый Кангасск. — Первое заклинание я вообще часами пел, как балладу, сначала.
— Ну что ж, приятно общаться с бывалым магом, — бодро произнесла Владислава, ничуть не лицемеря. — А заклинание ты практикуй почаще. Как приноровишься, подберу тебе еще парочку… А теперь о делах…
— Да, точно.
— Серег с охотниками прочесывают лес, это я ему оставлю, пожалуй. Вообще, сомнительное предприятие… лес чист… У меня есть пара своих собственных догадок, пойду их проверю. Ты тоже делом займись, Кан. Сходи поищи парнишку по-имени Флавус, это молодой Охотник, белобрысый, добродушный такой, примерно твоих лет и склада ума. Поговори с ним. Думаю, вы подружитесь.
— А что? Подозреваете в нем двоедушника?
— Нет, что ты… Он Охотник, а эти ребята активно используют боевую магию. Демон бы в нем не ужился. Ему нужен бездействующий маг с большим потенциалом. В таком человеке образуется своего рода замкнутое магическое озеро, где витряник живет, точно какая-нибудь озерная рыба. Когда магия используется, озеро из замкнутого превращается в проточное, а это демону не подходит. Определенно, Флавус вне подозрений.
— А что тогда?.. — не понял Кангасск.
— Он был этой ночью в лесу, — Влада помедлила. — И витряник его не тронул: вместо этого он рискнул приблизиться к защитному периметру и попробовать сцапать тебя. Согласись, это странно. Думаю, вам есть, о чем поговорить…
Влада оставила его одного. Сидя на траве, Кангасск в раздумье подпер ладонью подбородок и долго смотрел, как Воительница уходит холмистым лугом куда-то далеко, по своим, не касающимся простого смертного, делам. Крепкая, маленькая… и какая-то очень по-человечески красивая. Почему-то она никогда не казалась такой древней, как Серег, а при первой встрече Кангасск вообще ничего не заподозрил. Хотя — взгляни в глаза, заведи разговор — и не скажешь, что она младше Серого Инквизитора. Может быть, даже старше.
Бодро шагающая фигурка скрылась за дальними холмами, и Кан остался наедине со своим поручением. Он вернулся в палатку, ловко словил за кожистое крыло своего дракона, насыпал недовольному огнеделу в карман сухофруктов и вернулся под лучи полуденного солнца.
А солнце в этот день пекло нещадно, и треклятый лес выглядел даже привлекательно: раскидистые кроны, густая тень, нарядная, едва тронутая золотом северной осени листва… Кангасск одарил его недобрым взглядом и отвернулся — нет, ни за что! И оставил лес за спиной.
Пройдя мимо нескольких сидящих на лужайке Охотников, Кан почувствовал след Лихта: парни, на самом солнцепеке одетые по всей форме, спасались от жары, рассовав прохладные шарики по карманам. Подумалось сделать и себе такой же, только вот не хотелось стоять у всех на виду, читать хриплые стишки и размахивать руками, как дурак (Ученик миродержцев — убожество… вот смеху было бы…), потому Кан вздохнул, вытер рукавом мокрый лоб и пошел дальше.
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Аннотация: Заключительная часть, где заканчивается Зимняя Веда и начинается Весенняя.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.