Камень нерушимый - [10]
Верес все подкапывал и подкапывал стенку. Уже стал вылетать из-под лопатки гравий, а инженер никак не мог остановиться.
— Дайте-ка мне ковш! — закричал он, выпрямляясь, и осекся. Стенки шахты стали медленно оседать. Верес ухватился за шест и стал изо всех сил карабкаться вверх. Но стены колодца рушились все быстрее, и скоро ноги Вереса прихватило со всех сторон осыпающейся землей. Павлик видел, как Верес сделал последнее страшное усилие, но руки его, перепачканные жидкой глиной, только скользнули по шесту. В это время тяжелый валун, лежавший до этого неподвижно на краю шахты, лениво пополз вниз. Казалось, камень совсем легонько коснулся инженера и сразу остановился. А Верес бессильно откинулся назад.
— Дядя Верес! — отчаянно закричал Павлик.
— Ничего, ничего, ребята, — задыхаясь, пробормотал геолог. — Сейчас… Экая незадача получилась…
Он попробовал шевельнуться и застонал от боли.
Павлик схватил другую лопатку — она валялась на мокрой траве. Он скатился по ставшему теперь пологим склону и принялся торопливо отгребать глину от геолога.
— Так, так, сынок, — прохрипел Верес, слабо улыбаясь. — Копай! Только вот камень проклятый приналег… Ты, Павло, копай лучше за спиной у меня. Если тут выкопаешь, камень еще придвинется… Совсем раздавит…
— Мы подпорку поставим! — воскликнул Зуфар.
Он убежал к шалашу, принес топорик и пустой рюкзак. Вырубили короткий крепкий шест и подперли им камень. После этого начали быстро копать. Землю складывали в рюкзак и выносили наверх. Верес лежал, закрыв глаза. Дышал он тяжело и хрипло, со лба, щек и подбородка катились крупные капли пота.
— Ничего… Не торопитесь особенно, хлопче, — проговорил тихо инженер. — Чтоб было споро, но силы разом не кончились…
Копать стал Зуфар. Быстро стемнело. Пришлось разжечь наверху костер. Тогда тьма отступила, и копать стало веселее. Когда начало рассветать, у Вереса в земле оставались только ноги до колен.
Дождь к утру совсем перестал. На посветлевшем востоке стала видна яркая звездочка — Венера.
— Дайте-ка, попробую дернуться, — сказал тихо Верес. — Только вы пока идите наверх… Мало ли что…
Он сильно откинулся назад, побледнел, стиснул зубы. Вдруг одна нога — босая, белая — оказалась свободной. Верес уперся этой ногой в камень, напрягся. Его поза как-то внезапно изменилась: Верес лежал теперь на боку, а из уголка рта текла слабая струйка крови.
Мальчики вынесли его наверх.
Взошло, наконец, солнце. Геолог смотрел на него и улыбался, словно видел впервые.
— Босой я теперь, — прохрипел он. — Сапоги-то… Захоронены…
— Мы их откопаем, — пообещал Зуфар.
— Не смейте больше туда лазить, — заволновался Верес. — Довольно с нас!
Надо было перетащить пострадавшего в шалаш. Ребята приспособили для этого плащ — положили на него геолога и потащили по мягкому песку. Они уложили Вереса в шалаше и развели костер.
И только теперь мальчики поняли, в какое положение они попали. Еды оставалось на несколько дней. Вереса они не могли нести на себе — не хватило бы сил, да и сам он, наверное, не перенес бы такой дороги. А до людей — ближе всего к ним была та буровая, на которой они ночевали — сорок километров.
Верес стонал. Днем у него начался жар, и он впал в тяжелое полубредовое забытье.
— Что будем делать? — тихо спросил Павлик.
— Не знаю, — ответил Зуфар и поворошил костер, хотя огонь и без того горел хорошо.
— У него ноги целы. Ему только грудь сильно помяло…
— Да, грудь сильно помяло, — словно эхо, отозвался Зуфар.
ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ
Ровно и спокойно текла жизнь на прииске. По утрам спешили на фабрику и в карьер рабочие. На улицах играли мальчики и девочки. Целыми днями слонялся у чайной пьяница Митька-голыш.
Управляющий в это утро пришел на работу в дурном настроении. Они сам не мог понять, что его так беспокоит. Разве то, что дела на прииске шли неважно? Приезжали из города, из треста. Предупредили, что план надо выполнить во что бы то ни стало. А как его выполнишь, если алмазы не идут, да и баста?
За дверью послышалось постукивание палки. Дверь открылась, и в кабинет вошел рентгенолог Гафитулла Мингалеев. Он поставил палку в угол и присел на краешек дивана.
— Однако плохо дело! — заговорил он без предисловий. — Где мои малайки? Верес где? Девять дней прошло. Они говорили — будут ходить только неделю… Беда, наверное! Тайга не шутит.
— Девять дней, девять дней, — машинально повторил управляющий. — Тоже жду, когда вернутся! А их все нет… А может быть, — он с надеждой глянул на Гафитуллу, — они просто задержались? Нашли что-нибудь интересное… С Вересом это может случиться. Увлекающийся человек.
— Все равно надо искать, — упрямо повторил Гафитулла. — Мне старуха покоя не дает. И мое сердце не спокойно.
— Ну, хорошо, Мингалеев, — примирительно сказал управляющий. — Будем искать.
Успокоенный Гафитулла ушел. Но скоро в дверь опять постучали. Вошел мониторщик Григорий Озеров. Он остановился у порога и заговорил, теребя в руках кепку:
— Слышал я, что пойдут ребятишек разыскивать. Нельзя ли мне в ту команду записаться? За монитор не беспокойтесь — у меня помощник хорошо научился с ним управляться.
— Да еще никакой команды нет! — ответил управляющий.
