Камень. Книга вторая - [11]

— Цыц, молодёжь! — вмешался Император. — Всему своё время! Давайте-ка уже по домам, завтра трудный день. А мы посидим ещё втроём, по-стариковски… Александр, довези сына с Прохором до Жуковки.

Всю дорогу мы молчали, только в конце, когда обычная «Нива» заехала на территорию поместья Пожарских, отец поинтересовался:

— Обижаешься на меня, Алексей?

Я, сделав над собой усилие, ответил:

— Дай мне время. Слишком всё неожиданно…

— Хорошо. — кивнул он и протянул мне руку, пожав которую, я вышел из машины.

Уже когда мы с Прохором поднялись на крыльцо, мой воспитатель меня похвалил:

— Молодец, Лёшка! Вёл себя достойно! Вот и дальше постарайся вести себя так же. Будь достоин фамилии Романовых и Пожарских!

Ещё на входе мы услышали громкий женский смех, несмотря на то что был уже двенадцатый час ночи. Когда же зашли в гостиную, поняли его причину — пьяненькие Леся с Викой вышагивали перед сидящим на диване Сашкой Петровым в нарядах пятидесятых-шестидесятых годов. Если Леся сделала себе высокую причёску, и была одета в чёрное платье с пышной, летящей юбкой, которое оставляло открытыми плечи, то вот Вика щеголяла в безразмерной яркой рубашке, частично заправленной в шорты из обрезанных джинсов, огромных очках и бандане.

— Мальчики вернулись! — увидела нас Вика. — У вас всё нормально? А где Михаил Николаевич?

— Да, мы вернулись. У нас всё хорошо. Михаил Николаевич задержится в городе. — по порядку ответил Прохор. — А вы чем занимаетесь?

— Нам Наталья вещи из старого гардероба принесла. — заявила Леся. — У нас костюмированная вечеринка! Посмотрите! — она указала на стол, который был весь усеян набросками женских нарядов.

— Еле за ними успеваю! — указал пьяненький Петров на наброски. — Вика уговорила меня написать её портрет, сейчас выбираем образ…

Твою же мать… Я мысленно схватился за голову. Сашка ещё портрет деда не написал, Юсупова, Долгорукая и Шереметьева в очереди стоят, я ещё молчу про мою, как оказалось, сестру, Марию Романову… А его тут уже, по тихой грусти, взяли в оборот! И куда, спрашивается, смотрела Леся?

— Слышал, Лёшка? — гордо выпрямилась Вика. — Образ выбираем! Может в камуфляже и с автоматом? Как настоящая Валькирия? — её огромные очки мешали мне понять, шутит девушка, или нет…

— А что, мне нравится! — подал с дивана голос Петров. — Вика в униформе, с автоматом… В этом, определённо, что-то есть!

Я уже собрался сказать всё, что думаю по этому поводу, но Прохор меня опередил:

— Леся, опиши Вике все перипетии нелёгкой судьбы нашего художника в последнее время.

Через пять минут расстроенная Вика спросила у меня:

— Лёшенька, но можно же что-нибудь сделать?..

— Не уверен. — ответил я, кровожадно смотря на опустившего глаза друга. — Если только Александру не бросить учёбу, и плотно заняться выполнением данных обещаний… И переодевайтесь давайте, гулять пойдём. Свежий воздух вам явно будет нелишним.

Когда девушки ушли в соседнюю комнату, Сашка подал голос:

— Лёха, извини! Опять за языком не слежу. Но Вика так просила! Я не устоял! И где ты их таких милых только находишь! — на что мы с Прохором только усмехнулись, лишний раз убедившись в том, что решение о выборе Рода Пожарских в качестве агента молодого художника, было верным.

Прогулка на свежем воздухе оказала благотворное воздействие на обеих девушек и моего друга, и, когда мы вернулись через полчаса домой, они все чувствовали себя весьма неплохо. Проводив Сашку до его комнаты, мы, втроём, направились в мою.

— У тебя кровать мягче. — пояснила Вика.

— А я уже привыкла с тобой засыпать… — зевая, сказала Леся.

* * *

Когда «молодёжь» разъехалась, а Семён принёс ещё один графин с водкой, Император спросил у своего брата:

— Володя, как думаешь, стоит ли прямо сейчас объявлять про Алексея?

Тот задумался и посмотрел на князя Пожарского, давая понять, что отвечать придётся ему.

— Хорошо. — вздохнул Николай. — Что ты, Миша, думаешь по этому поводу?

— Думаю, Коля, что надо повременить с официальным объявлением. — ответил князь. — У внука только жизнь в столице начала налаживаться, друзья появились, служба в Корпусе пошла. Ну, объявишь ты на весь мир, что у Александра сын есть, которого все эти годы тщательно скрывали. И у него даже происхождение очень достойное, на зависть многим, — мать княжна Пожарская… Да никто и слова не скажет! Подданные и все главные Рода Империи только радоваться будут, узнав, что есть кому в будущем Императором стать, да девок своих подсовывать! Кого в жёны, а кого и в любовницы! А сам Алексей? У него же никого вокруг не останется после этого! Никаких друзей и просто хороших знакомых! Все, конечно, станут относится к нему с должным уважением, пытаться набиться в друзья и приятели, с прицелом на будущее, но ты готов поручиться за искренность их чувств? — князь пристально смотрел на Императора.

— Нет, Миша… — помотал головой Николай.

— Коля, сколько мы с тобой друг друга знаем? — продолжил Пожарский. — Лет семьдесят, если не больше! С Володькой столько же. — Великий князь кивнул. — Мы с детства знакомы, когда на деньги и власть было наплевать! Наши сыновья друг с другом хорошо знакомы, в Лицее учились вместе. Все друг другу свои. Вот и надо Алексея делать своим для общества, с друзьями, недругами, общими дурными выходками и шалостями! Как у нас с вами двумя было. Чтобы были общие воспоминания. Необходимо, чтобы Алексей, хотя бы для общества, ещё какое-то время побыл князем Пожарским. Я всё сказал.