— Какие планы, Лешка? — Прохор двигал ко мне стакан с соком. — Может, до пляжа прогуляемся?
— Давай.
По дороге на море воспитатель поделился со мной очередными «проделками» Кузьмина:
— Наш-то сегодня ночью чуть с итальянской охраной не подрался, вступаясь за морячков, на которых эти самые дерзкие итальянцы наехали. Да только Дюбуа вовремя влез и что-то там макаронникам объяснил, после чего перед Ванюшей и морячками быстро извинились.
— Дюбуа умнеет на глазах, — хмыкнул я.
— Точно… Ты слушай дальше, Лешка, что Варушкин по секрету шепнул. Короче, нескольким нашим пьяненьким девахам из малого света захотелось романтики, они и поперлись ночью купаться на море голышом — бассейна им показалось мало. Ванюша же нашел где-то белую простыню, обернулся в нее и с воем начал носиться по берегу, когда девахи залезли в воду. Варушкин говорит, его бойцы из дозоров давно таких истошных визгов не слышали! Как эти девахи по Ване стихиями со страху не вдарили, адмирал так и не понял. А сегодня утром наш упыренок зенки продрал и в качестве зарядки по второму разу эти дозоры нахлобучил.
— Повторяется, — хмыкнул я.
— И слава богу, что повторяется! Чем бы дитя ни тешилось…
Оказалось, что Медичи после принятия водных процедур с комфортом расположились в ресторане на пляже, попивали пивко под рыбку и обсуждали какие-то свои дела. Пришлось идти здороваться…
В принципе, все три Умберто мне нравились — в отличие от Людовиков, им от меня ничего не было нужно, кроме, понятно, общего знакомства на будущее, да и наше с Джузи плотное общение настраивало на доверительный лад. Беседа же свелась к приглашению Романовых в Италию в самое ближайшее время, и уже в конце король сообщил, что днем они едут в Монако, где у нас с ними еще будет возможность познакомиться поближе.
— Там же и на твоего друга-гения Петрова посмотрим, — многозначительно пообещал старший Медичи. — Если мне про него даже далекий от искусства внук постоянно говорит, — он покосился на Джузеппе, — знакомство обещает быть интересным и выгодным со всех сторон…
На самом же пляже я опять попал под проявление заботы со стороны наших девушек, которые спустя какое-то время поделились со мной историей о самом настоящем местном привидении, являющемся ночным купальщицам. Изо всех сил стараясь не рассмеяться, я важно кивал, выслушивая «ужасные» подробности, а когда речь дошла до дьявольского хохота всего склона во время явления «привидения», заподозрил морячков, сидевших в дозорах, в грубом и циничном нарушении устава.
После обеда мы дружно проводили Медичи, а когда возвращались на пляж, позвонил отец, в очередной раз поинтересовался здоровьем и сообщил, что прилетит в Сен-Тропе вечером вместе с дедом Владимиром и дедом Михаилом.
Сказать, что я был рад, — ничего не сказать!
***
— Как же ты нас всех достал, Ванюша! — Недовольный Прохор смотрел в сторону развалившегося в кресле напротив довольного жизнью колдуна. — Но ничего, вот прилетят сегодня вечером Романовы с Пожарским — быстро в себя придешь!
Тот только вяло отмахнулся:
— Напугал проститутку субботником… И вообще, даже в твоем рапорте, Петрович, я предстаю самым настоящим патентованным героем, спасшим будущего императора от верной смерти, — колдун указал на улыбающегося меня, — так что Романовы и Пожарский сквозь пальцы посмотрят на мои… невинные шалости. А так, только мы с вами в курсе, что мои скромные заслуги сильно преувеличены, но от награды в виде потомственного дворянства я отказываться не намерен — мне о дочери и о супруге с сыновьями заботиться требуется.
— Вспомнил о дочери! — хмыкнул Прохор.
— Я всегда о ней помнил! — Ваня резко вскочил и заходил по гостиной моего номера на втором этаже. — А теперь она со всех сторон будет дворянкой — и от Пафнутьевых, и от Кузьминых.
Тут подал голос Михеев, скромно сидевший за баром с чашечкой кофе:
— И перед кем Алексия своим дворянством козырять будет, Олегыч? Перед почитателями ее таланта? Так они ее и так любят и уважают. — Подполковник сделал глоток и продолжил: — В аристократической среде и раньше знали, что у девушки фамилия Пафнутьева, и относились… соответствующим образом, а уж когда звезда нашей эстрады закрутила бурный роман с Алексеем Александровичем… — он неопределенно помахал рукой. — Короче, общественный статус у нее и так высок, а многие молодые представительницы наших главных родов о чем-то подобном могут только мечтать. Кроме того, твоя фамилия широкой общественности не известна, — и опять глоток кофе. — А приятное дополнение к общественному статусу в виде денег… Иван Олегович, — Михеев ухмыльнулся, — насколько я понял, ты же у нас богатенький родитель, и Алексии о хлебе насущном заботится не надо?
— Ты это дочери скажи! — буркнул Кузьмин. — Боюсь, Леська от меня копейки не возьмет. Царевич, давай хоть через тебя десяток миллионов по возвращении на любимую родину дочке перекину?
За меня ответил возбудившийся Прохор:
— В очередной блудняк добренького Лешку втягиваешь, родитель хренов? У девки и так при сынке положение двусмысленное, а тут десяток лямов! Лучше сделай так, чтобы Леська с Прошкой и Виталькой сдружилась, а ты через это с ней и сблизишься. И еще сделай так, чтобы супруга твоя к девке не ревновала.
