Камень, глина и фантазия - [15]
Не много творений древних зодчих сохранилось до нашего времени. Некоторые строения разобрали по ветхости, другие разрушились сами потому, что известь была «не клеевита» или «камень нетверд». Но тем не менее не вызывает сомнения тот факт, что каменное строительство началось в Москве задолго до сооружения известняковых стен. Белые храмы вместе со стенами Кремля определяли лицо в общем-то деревянной Москеы. Но именно они позволили называть ее в веках белокаменной.
В середине XIII века в огненной буре, сопровождавшей нашествие монголо-татарских орд, погибло большинство древних русских городов, в том числе Владимир и Киев. Тяжелая неволя ига, установившаяся на два с половиной столетия, затормозила развитие экономики и культуры страны. Прекратилось и каменное строительство. Лишь Новгородская земля да Псков, не подвергшиеся разорению, продолжали сохранять традиции русского зодчества.
Но с конца XIII столетия началось возвышение Москвы. В XIV веке она стала столицей Великого княжества Московского. После Куликовской победы, окрылившей русский народ в его борьбе за освобождение от ордынского ига, возросло значение Москвы как стали строить из камня.
Самые первые каменные храмы столицы, как мы уже говорили, не сохранились, но представление о том, как они выглядели, дают результаты археологических раскопок, изображения на иконах и летописные описания. Ученые установили, что архитектура столицы наследовала черты зодчества наиболее развитых феодальных княжеств и постепенно обрела самобытность.
В XIV— первой половине XV столетия образцом Для московских строителей служили владимирские сооружения. Была перенята крестово-купольная система храмов и техника кладки из белого камня. Фундаменты, как и во Владимире, выкладывали из дикого, т.е. неправильной формы, камня, а наружные и внутренние стены облицовывали тщательно отесанными прямоугольными блоками известняка. Тело стены заполняли бетоном, состоящим из битого и более рыхлого камня, залитого смесью извести и песка с водой. Но качество кладки в Москве уступало владимирской: швы известкового раствора здесь делали толще и обработка камня была не столь филигранной.
Может быть, это происходило от того, что были утрачены за длительное время навыки обработки известняка и технические приемы возведения прочных каменных зданий. А может быть, экономические возможности Московского княжества поначалу не позволяли затрачивать большие средства и много времени на строительство. Требовалось быстро и не очень дорого строить здания, которые своим обликом отражали бы новое время, новые идеи. Поэтому в раннемосков-ской архитектуре не было точного копирования образцов Владимирской школы.
Спокойные, уравновешенные композиции владимирских храмов, их декоративная пышность не вполне удовлетворяли московских владетелей. И на первый план строители выдвигают здесь суровость внешнего облика, подчеркнутую динамику композиции здания, как бы отразивших собой бурную и напряженную эпоху формирования новой государственности.
От тех времен целиком, не фрагментарно, сохранилось лишь несколько храмов. Один в Москве и несколько в Подмосковье, но все они дают нам полное представление о характере раннемосковского зодчества.
В 20-е годы XV столетия в одном из оборонительных форпостов столицы — Андрониковой монастыре возвели белокаменный Спасский собор. Неоднократные перестройки за его долгую жизнь исказили облик здания, но реставраторы вернули храму былую красоту. Собор считается наиболее совершенным произведением раннемосковского зодчества. Он мало похож на храмы Владимирской Руси. В отличие от них Спасский собор как бы вздымается над землей. Это ощущение достигается благодаря конструкции здания. Зодчие сделали угловые части храма намного ниже центральных и соответственно перекрыли здание ступенчато возвышающимися сводами. Каждому фасаду снаружи придали килевидное (с защипом по середине) очертание, что еще более подчеркнуло устремленность здания ввысь.
Ближе к владимирским строениям стоит Успенский собор на Городке в Звенигороде. Он был возведен около 1400 года и считается самым древним на Московской земле. По стилю он как бы связывает Владимирскую и более позднюю Московскую школы.
Успенский собор стоит на высоком живописном холме у излучины Москвы-реки. Его облик предельно прост. Квадратный в плане, с тремя апсидами с восточной стороны, одноглавый. Глава на довольно высоком и широком барабане с узкими щелевидными окнами опирается на четыре массивных столба, установленные внутри здания. Подобными были и храмы северо-восточной Руси домонгольского периода. Звенигородский собор роднит с ними и одинаковая кладка белокаменных стен.
Однако Успенский собор лаконичнее, строже и скромнее своих предшественников. Вместо почти сплошного скульптурного убора Дмитриевского собора во Владимире здесь лишь резной пояс шириной немногим более одного метра. Узкие ленты такой же плоской резьбы опоясали барабан и апсиды. Узор, как считают специалисты, был вырезан на камне уже после его укладки в стены. Качество резьбы не уступает лучшим образцам работы древних мастеров. Только мы не найдем здесь ни львов, ни грифонов, ни сказочных птиц и ликов святых. Пояс состоит из геометрического орнамента и переплетения стилизованных цветов и стеблей.
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.