Камень для Дэнни Фишера - [38]

Отец вскочил на ноги. — Я пришел забрать тебя домой, Дэнни, — сказал он.

Я тупо уставился на него. Домой? В это место? Оно никогда не будет мне домом.

Человек, сидевший рядом с отцом, встал и посмотрел на меня. — Повезло тебе, мальчик, мы выяснили, что произошло. Этот парень, которого ты избил, будет неделями лежать в больнице. Но он негодник, и ты, пожалуй, сослужил нам хорошую службу. Ну, иди теперь и не причиняй нам больше хлопот.

Я не ответил ему и пошел к двери. Отец остался в комнате и стал благодарить его за то, что он сделал. Я прошел по зданию участка и вышел на улицу, где меня догнал отец и пошел рядом. У Дилэнси-стрит мы остановились у светофора.

— Мы с матерью так перепугались, Дэнни. Мы же не знали, что случилось с тобой. Голос у него был сиплый, но он старался говорить непринужденно. Обычно румяное лицо его было бледным в свете уличного фонаря. Мне казалось, что я уже слышал эти слова. Когда-то в другое время, где-то в другом месте. Я ничего не ответил.

Светофор переключился, и мы перешли улицу. На другой стороне он снова попытался заговорить. — Зачем ты это сделал. Дэнни? — На лице у него было написано страдание. Случилось нечто, чего он не понимал. — Это ведь на тебя не похоже.

Может быть, раньше это так и было, но теперь все стало иначе. Я был уже совсем в другом мире, и может я теперь уже другой Дэнни Фишер. Я этого еще не знал. И снова промолчал.

Он еще раз попробовал заговорить и затем умолк. Мы прошли еще два квартала и свернули на нашу улицу. На углу мы что-то замялись, посмотрели было друг другу в глаза и затем отвернулись в разные стороны.

Улица была пустая и грязная. На ней был скопившийся за день мусор.

Наши шаги простучали по панели.

Пошел снег. Я поднял воротник своей куртки. Краем глаза я видел, что отец идет рядом. И вот тогда-то я впервые представил себе, что будет дальше: мы с отцом чужие люди, молча шагающие в ночи.

Все дни моей жизни Книга вторая

Глава 1

Когда мы выходили из темного подъезда на улицу, отец посмотрел на часы. Он быстро сунул их обратно в карман и неуверенно глянул на меня. — Без четверти три, — пробормотал он. — Надо торопиться, а то опоздаю.

Я посмотрел на него безо всякого интереса. Мы живем здесь пять месяцев, а кажется, что нас разделяют годы. С самого первого дня, как мы переехали сюда, все шло наперекосяк. Теперь отец получил работу в аптеке на Дилэнси-стрит. Двадцать три в неделю.

— Пойдешь со мной? — спросил отец.

Я молча кивнул. Можно и пройтись. Я собирался встретиться с компанией на углу около пятидолларового с гривенником магазина. Ускорил шаг, чтобы поспеть за ним.

Память об этих пяти месяцах еще была свежа у нас. Те дни, когда я приходил домой из школы, а он сидел на кухне нашей захудалой квартиры, глядя на стены с выражением безнадежности и отчаяния на лице. Я пытался было жалеть его, но не мог. Он сам навлек на себя все это. Если бы только он был чуточку порасторопней.

И все же было нечто особенное в выражении его лица в тот вечер, когда он пришел домой несколько дней тому назад и рассказал нам о работе, которую ему только что удалось заполучить. Оно поразило меня, и у меня засосало под ложечкой. Двадцать три доллара в неделю для дипломированного фармацевта с двадцатилетним стажем. Это несправедливо. Этого хватит всего-навсего на пропитание.

Мы повернули за угол на Дилэнси и оказались перед аптекой, где работает отец. Он остановился и в нерешительности посмотрел на меня. Было видно, что он хочет спросить, что я собираюсь делать весь вечер, но гордость помешала ему сделать это. А сам я не стал ему ничего говорить.

— Скажи маме, что я вернусь домой к двум тридцати, — наконец произнес он.

Я кивнул. Он раскрыл было рот, как будто бы хотел сказать еще что-то, но затем закрыл его, как будто передумав. Вместо этого он слегка покачал головой и, расправив плечи, вошел в аптеку. На часах в окне было ровно три, когда он вошел внутрь. У меня еще оставалось свободное время, я прислонился к витрине аптеки и стал смотреть на прохожих. Из аптеки донесся чей-то голос, и я повернулся, чтобы посмотреть внутрь.

Из-за прилавка вышел какой-то человек, на ходу снимая куртку. — Боже мой, Фишер, — сказал он таким голосом, который слышно на двадцать ярдов вперед, но ни дюйма назад, — как я рад убраться отсюда! Боссу под хвост попала шлея, и он весь день не слезает с меня.

Отец молча взял у него куртку и посмотрел на настенные часы. На лице у него промелькнуло облегчение.

Маленький грузный человечек с сердитым лицом вышел из задней комнаты.

Он оглядел аптеку, и толстые стекла его очков заблестели на свету.

— Это ты, Фишер? — спросил он тонким, раздраженным голосом и не стал дожидаться ответа. — Поторапливайся, — продолжал он, — у меня есть пара рецептов для тебя.

В голосе отца прозвучал страх и покорность. Никогда раньше я не слышал такого.

— Да, г-н Гоулд, — ответил отец. Он поспешил в глубь аптеки. Шляпа и пиджак были у него уже в руках, когда он с извиняющимся видом повернулся к коротышке. — Я и не думал вас задерживать г-н Гоулд.

Человечек презрительно посмотрел на него. — Мог бы прийти и пораньше, не рассыплешься.