Камень Богов - [9]

— Скорее уж самый жестокий, — вырвалось у Милены.

— Пусть так. И самый жестокий подчинял себе выживших.

— Это ужасно.

— Если каждому наследнику раздавать титулы и владения, страна рискует превратиться в лоскутное одеяло, где графства будут размером с пастбище, а сеньоров станет больше, чем крестьян.

— Я поняла. Мне не даёт покоя поведение отца Иакова…

— А что с ним не так?, — Насторожилась Катарина.

— Преподобный, буквально оцепенел, узнав о внезапном отъезде отца. Поинтересовался, вернётся ли он в этот же день. Отменил богослужение.

— Вот как. — Задумчиво произнесла Катарина. Сложив ладони и прижав указательные пальцы к губам, она замолчала, уставившись в одну точку, и сказала: — Кажется, я догадалась. Преподобный не глуп. Он мог знать заранее, что сеньор Трогот намерен встретиться с какой-то важной персоной, но не догадывался по какому поводу. А, увидев вас в церкви, быстро сложил воедино части головоломки. Отменив службу, старый плут наверняка побежал приводить в порядок церковное хозяйство. А это значит, что скорее всего на церемонии будет присутствовать кто-то из высших церковных иерархов, возможно сам архиепископ.

* * *

Таверна "Кривой Дуб" была в числе самых первых городских строений, каковыми, помимо неё являлись: крепостная стена, казармы и донжон, положивший начало современному баронскому дворцу. Их архитектура разительно отличалась от прочих строений, возведённых в разные времена разными людьми и представлявших пёструю смесь стилей и направлений, когда-то считавшихся передовыми или просто модными. Кифернвальд никогда не испытывал недостатка в строительном камне — залежи слоистых горных пород, позволявших без особых затрат производить каменные блоки, разрабатывались чуть ли не сразу за городскими воротами. Но первые здания строились совсем другими методами. Огромные каменные монолиты без всяких следов обтёсывания и скрепления раствором были с поразительной точностью подогнаны друг к другу. Камень всё тот же — местный, но из таких пластов, какие никогда не использовались по причине их невероятной толщины.

Под самым потолком таверны в длинной стене была прорезана пара квадратных отверстий непонятного назначения. Слишком маленькие для окон, они совсем не годились для освещения. На первых этажах старых зданий окна не предусматривались вовсе, а в донжоне отсутствовала и дверь, располагавшаяся на уровне второго яруса. Стропила и перекрытия между этажами таверны состояли из пропитанной неизвестным составом древесины, полностью лишённой способности гореть и впитывать влагу. Возможно, что и двери были сделаны соответствующим образом, но ни одна из них не сохранилась — период междоусобиц оказался долгим, и город несколько раз переходил из рук в руки. Не сохранилась и оригинальная черепица, хотя, даже старожилы уже не помнили, имела ли она особенности.

Никто толком не знал, когда и кем были возведены эти постройки, за долгие сезоны своего существования обросшие большим количеством легенд, домыслов, а то и просто откровенных небылиц. Разумеется, первым номером в этом списке стояло усердно поддерживаемое церковью предположение, что строения были дарованы благочестивым людям милосердными Богами. На что скептики — а находились и таковые — взглянув на собор, интересовались: "Почему же он не похож на творение Богов?". Пастыри ответствовали, что Божества сами не могут строить себе храмов — это удел людей, обязанных быть верными завету Двуединого. И тут скептики задавали вопрос, всегда приводивший в бешенство любого священника: "Храм, значит, они сами строить не могут, а таверну получается, могут? Так может быть завет и состоит в том, чтобы вкусно поесть и хорошо выпить?". "Осквернили дом Божий нечестивцы и лишили его истинного предназначения", — сокрушались священники, не высказывая однако никаких внятных предположений по поводу этого самого "истинного предназначения".

Да и трудно представить себе, что здание, имеющее кухонное помещение с огромной печью, внушительных размеров погреб, большой зал на первом этаже и несколько изолированных комнат на втором, могло использоваться для других целей. Более того, зал на первом этаже заполняли столы и скамьи, вмещавшие по четыре человека в ряд. Мебель была сделана из того же самого камня и могла сдвигаться с места на место, но желающие тягать неподъёмную тяжесть находились не часто, поэтому расстановка столов никогда не менялась. Говорили, что ещё совсем недавно таверна была чем-то вроде офицерского клуба, пока её в этой роли не заменил ресторан при гостинице. С тех пор в "Кривом Дубе" стало собираться простонародье, а также солдаты и нижние чины. Одна из местных легенд гласила, что своё нынешнее название таверна получила по имени содержавшего её когда-то отставного майора по прозвищу Дуб. У широкоплечего здоровяка отсутствовал один глаз, из-за чего майор ии вышел в отставку. Впрочем, ходили слухи, что название таверны менялось не так уж и редко, а в более ранние времена она называлась "Любвеобильная Гертруда".

Милена не стала дожидаться послеполуденного колокольного звона, благо никакими больше обязанностями связана не была. Прежнее стремление разобраться в значении сновидения уже порядком иссякло, но желание встретиться с Кирсой не пропало. Посетителей в таверне не оказалось, как обычно и бывало, пока не наступал обеденный час. Свет проникал лишь через распахнутую настежь дверь, а внутри царили полумрак и прохлада — толстые стены еле-еле успевали немного нагреться к вечеру и к утру снова оказывались холодными. Вход был сориентирован так, что максимум освещения приходился на предзакатные часы, поэтому зашедшая в полдень Милена в первый момент не смогла разглядеть, есть ли кто-нибудь за стойкой в глубине зала.