Калтонхолл - [67]

Мы опять в поход, я сказал жене:

Береги детей, да молись о мне.

А она в ответ...

- Ну ты еще отходную тут петь начни! - недовольно оборвал его старик Феланий. - Без того тошно, ужель повеселее ничего не сыщется в памяти?

С сапожником нельзя было не согласиться. Вильтону доводилось слышать эту песнь, и ничего, кроме тоски и печали в ней не было, несмотря на красивый слог.

- Ну не тот настрой в сей час! - попытался оправдаться Рувор, но его вновь стали уговаривать всем десятком, и он не смог противостоять. Он с явной неохотой и нарочно фальшивя, начал петь "Сказ о похождениях Локка", похабную и не особо смешную песню из таверн Эрафии про охочего до женщин молодца. Хихикали над ней разве что молодые новобранцы из Иренвигского надела. Дотянув до строчек "Докучала мне вся ее родня, а особливо муж невзлюбил меня", певчий плюнул, оборвал куплет и заявил:

- Не могу я, аж сердце противится, и слова на языке вязнут! Уж извиняйте, но к чему душа лежит исполню.

С этими словами он вновь вернулся к первой песне. На сей раз его не стали переубеждать, чего Вильтону очень хотелось - тяжко ему было от строк баллады.

И как в бой идти нам в одном строю

Никогда, друг мой, больше не спою.

Мне на поле том завтра лечь судьба -

Клинок вражий обагрит моя кровь-руда.

Под тихие мелодичные напевы в душу Вильтона стала закрадываться печаль. Снова вернулся страх смерти и тяжелое ожидание битвы, отошедшие в сторону во время разговоров на стене.

И с лучиною у окна не жди -

По мне слезы льют одни лишь дожди...

Только в тот момент сердце Вильтона сжала тяжелая хватка и словно пелена упала с его мыслей. Он вдруг понял, что из тех, кто сейчас стоит с ним на стене и с тревогой смотрит в поля под Калтонхоллом, не все вернутся домой к закату. Кому-то выпадет страшная участь... Кто же простится с жизнью? Старик Феланий? Его друг Сил? Светловолосый десятник с печальным лицом? Сладкоголосый Рувор, чья песнь так чарующа? Прекрасная воительница, с чьего лица не сходит обворожительная улыбка? Или... Или же самому Вильтону суждено встретить смерть на этих стенах? От таких мыслей юному лавочнику стало так жутко, что он побледнел и до боли в пальцах стиснул рукоять меча.

_____________________________________________________________________________

Коротали время за разговорами и люди на надвратной башне. Ящер Лисск предпочел вернуться к своим наемникам вниз, избавив себя от общества сэра Уилмора. Последний, впрочем, тоже не стал докучать - он потребовал, чтобы ему освободили место ближе к лампаде и задремал на поднятых на башню бревнах, наказав разбудить его в случае чего. Реджинальд, Эдрик и отец Джендри остались бодрствовать. Время уже шло к рассвету - разглядеть в густой тьме этого было нельзя, но опытный разведчик буквально чувствовал, что скоро взойдет солнце. За ночными беседами разговорился даже несловоохотливый Эдрик. Реджинальд не преминул спросить того о странном для начальника стражи снаряжении - оружием тому служил не меч, с которым его видели ранее, а большой обоюдоострый топор, что были в ходу у варваров западных пустошей. Тогда Эдрик поведал им свою историю:

- А я мечом-то и не владею, други. Не воин я, а крестьянский сын по правде-то. Жили мы на границе с Крюлодом, а когда та заваруха началась после смерти прежнего императора, на нашу деревню орда из пустошей пришла. Всех вырезали до единого, чтоб этим тварям пусто было! Я-то, спасибо Небу, на дальней засеке в тот день был, миновала меня та участь. Затем я скитался вокруг да около, пока на отряд сэра Фалиона не набрел. У него пара сотен ратников было, да подобных мне великое множество прибилось. На нас ни оружия, ни брони не нашлось - в первый бой с дрекольями и вилами шли. Полегло тогда народу - не счесть, а мне вот свезло. Подобрал с дохлого орка топор, так и воевал с ним. Идти-то все одно некуда было, а там хоть кормили, да с добычи долю имел. Даже наловчился обращаться с топором не хуже варваров. Сдружился в отряде с одним хватким мужиком, он мне про Калтонхолл и поведал. Сказал, что у него тут вроде подвязки какие есть. Как война кончилась, мы сюда и подались. Не соврал мужик - приняли нас в городе достойно, в стражу взяли десятниками. Он-то ранен еще в войну был, и здоровьем худ стал - долго не протянул, а я - как видите.

"Чего только не наслушаешься в вольных городах." - подумал тогда Реджинальд. Другой же интересующий его вопрос - о тысяцком и его ратном мастерстве, остался без ответа. Один из стражников отряда Страйка рассказал, что Деннингтон долго отсутствовал в Калтонхолле в свое время, не поделив что-то со старшим братом. Лишь когда брат скоропостижно скончался, ему пришлось вернуться, дабы взять бразды правления торговым домом в свои руки. Где же тысяцкий странствовал все то время - одному Небу известно.

Отец Джендри припомнил, что как-то раз Деннингтон лихо обезоружил спятившего просителя, размахивавшего в светлице мечом, когда тысяцкий приходил проведать своего сына. В остальном же, фигура командира ополчения так и осталась загадочной.

Разговор плавно перетекал на иные темы. Коснулся он и вопроса о предателе в городе, но люди, очевидно не доверяющие друг другу полностью, осторожничали с выводами. Пространней всех высказался отец Джендри, когда речь зашла об отравленных посыльных грифонах: