Калле Блумквист и Расмус - [3]

Малыш, сидевший на крыльце, конечно, заметил, что у калитки происходит нечто необычное, и медленно зашагал по садовой дорожке. А увидев Еву Лотту, остановился.

– Привет! – чуть нерешительно сказал он.

Ева Лотта стояла у калитки, и на лице ее блуждала «дурацкая», как говорил Андерс, улыбка.

– Привет! – ответила она. – Как тебя зовут?

Малыш рассматривал ее своими серьезными темно-синими глазами и, казалось, не обращал внимания на ее «дурацкую» улыбку.

– Меня зовут Расмус, – сказал он, выводя узоры большим пальцем ноги на песке садовой дорожки.

Потом подошел ближе, просунул свою маленькую, курносую, веснушчатую мордочку сквозь рейки калитки и вдруг увидел сидевших на траве Калле и Андерса. Его серьезное личико расплылось в широкую, восхищенную улыбку.

– Привет! – сказал он. – Меня зовут Расмус.

– Да, это мы уже слышали, – снисходительно отозвался Калле.

– Сколько тебе лет? – спросила Ева Лотта.

– Пять, – ответил Расмус. – А в будущем году исполнится шесть. А сколько исполнится тебе в будущем году?

Ева Лотта засмеялась.

– В будущем году я буду уже старой-престарой тетенькой, – сказала она. – А что ты тут делаешь, ты живешь у Эклунда?

– Нет, – ответил Расмус. – Я живу у своего папы.

– А он живет здесь, в этом доме?

– Ясное дело, он живет здесь, – оскорбился Расмус. – Иначе я не мог бы жить у него, понятно тебе?

– Железная логика, Ева Лотта, – сказал Андерс.

– Ее зовут Ева Лотта? – спросил Расмус, большим пальцем ноги указав на Еву Лотту.

– Да, ее зовут Ева Лотта, – ответила сама Ева Лотта. – И ей кажется, что ты – симпатяга.

Поскольку Алые еще не показывались, девочка быстренько перебралась через калитку к симпатичному ребенку из сада Эклунда.

Расмус не мог не заметить, что по крайней мере один человек из трех им очень заинтересовался, и решил ответить учтивостью на учтивость. Надо было только найти подходящую тему для беседы.

– Мой папа делает листовое железо, – подумав, сообщил он.

– Он делает жесть? – переспросила Ева Лотта. – Стало быть, он жестянщик?

– Никакой он не жестянщик, – рассердился Расмус. – Он профессор, который делает листовое железо.

– Ой, как здорово! Раз так, он сделает жестяной противень для моего папы, – обрадовалась Ева Лотта. – Понимаешь, он пекарь, и ему нужна целая уйма противней.

– Я попрошу папу, чтобы он сделал противень для твоего папы, – приветливо пообещал Расмус, сунув ручонку в руку Евы Лотты.

– Фу, Ева Лотта, какая чепуха! – пристыдил ее Андерс. – Плюнь ты на этого мальчишку, ведь в любую минуту могут появиться Алые.

– Успокойся! – сказала Ева Лотта. – Я же первая раскрою им всем черепушки.

Расмус с глубоким восхищением уставился на Еву Лотту.

– Кому ты раскроишь черепушки? – спросил он.

И Ева Лотта начала рассказывать. О войне Алой и Белой Розы. О диких погонях за врагом по улицам и переулкам городка, об опасных заданиях, таинственных приказах и захватывающих приключениях, когда они темными ночами тайком удирали из дому. О достопочтенном Великом Мумрике и о том, как вскоре сюда налетят Алые, злые, как шершни, и начнется великолепное сражение.

Расмус все понял. Наконец-то он понял, что смысл жизни в том, чтобы стать Белой Розой. Ничего прекраснее на свете нет. В самой глубине его пятилетней души зародилось в этот миг безумное стремление быть таким, как Ева Лотта, как Андерс и еще как этот – ну, как звать другого мальчика, ну, как его – Калле! Быть таким же рослым и сильным, раскраивать черепушки Алым, издавать воинственный клич и красться в ночи… Он поднял на Еву Лотту широко раскрытые глаза, в которых читалось это его страстное желание, и неуверенно спросил:

– Ева Лотта, а я не могу стать Белой Розой?

Ева Лотта слегка щелкнула его в шутку по веснушчатому носику и сказала:

– Нет, Расмус, ты еще слишком мал.

Ну и рассердился же Расмус! Его охватил праведный гнев, когда он услыхал эти презрительные слова: «Ты еще слишком мал». Вечно только это и слышишь! Он сердито посмотрел на Еву Лотту.

– Тогда, по-моему, ты – дура, – констатировал он.

И после этих слов решил бросить ее на произвол судьбы. Лучше он спросит этих мальчиков, не может ли он стать Белой Розой.

Они стояли у калитки и с интересом смотрели на дровяной сарай.

– Эй, Расмус, – спросил тот, которого звали Калле. – Чей этот мотоцикл?

– Ясное дело, папин, – ответил Расмус.

– Скажи, пожалуйста, – удивился Калле. – Ничего себе, видать, профессор, который ездит на мотоцикле! Наверно, борода у него путается в колесах.

– Какая еще борода, – зло сказал Расмус. – У моего папы нет бороды.

– Разве? – усомнился Андерс. – Ведь борода есть у всех профессоров.

– А вот у него нет! – повторил Расмус и с чувством собственного достоинства зашагал обратно к веранде. Эти ребята – дураки, и он больше не собирается с ними разговаривать.

Очутившись в безопасности на веранде, он обернулся и закричал всей этой троице у калитки:

– Вы все – дураки! Мой папа делает листовое железо, и он – профессор без бороды!

Калле, Андерс и Ева Лотта, забавляясь, смотрели на сердитую маленькую фигурку на веранде. Они вовсе не собирались его дразнить. Ева Лотта сделала несколько быстрых шагов, чтобы броситься за ним и хоть чуточку его успокоить, но тут же остановилась. Потому что в тот самый миг дверь за спиной Расмуса отворилась и кто-то вышел на веранду.