Калиостро - [39]

За все в полной мере отвечала Ламотт. Ей единогласно вынесен приговор: сечь плетьми, заклеймить буквой «V» (voleuse — воровка) и пожизненно заточить в Сальпетриер…

Итак, расчет Калиостро оправдался. Он отделался лишь предварительным заключением в Бастилии.

Оправданный, но изгнанный

Его оправдание вызвало в Париже бурю восторга. В его честь звонили колокола! Только вмешательство полиции остановило желание города устроить иллюминацию в его честь. Тем не менее король счел необходимым удалить его из Парижа. Тем более что Мария-Антуанетта, узнав о приговоре, была взбешена и легко могла бы отыскать способ избавиться от неприятных и неудобных для нее людей.

Кардинал уехал в Овернь. Калиостро переехал в Пасси и там прожил некоторое время. К нему приезжали целые толпы почитателей, но во Франции ему становилось неуютно. Тогда он вспомнил о Лондоне. Вероятно, графу хотелось теперь, в расцвете, как ему показалось после 1 июня, своей славы, показаться там, где делал он свои первые шаги мага. Когда Калиостро садился на корабль, увозивший его в Англию, перед ним преклонила колени толпа в несколько тысяч человек, просившая его благословения! Многие из приверженцев последовали за ним в Лондон и там способствовали его торжеству.

Живя в Лондоне, Калиостро разразился замечательным документом, который тогда был переведен на все европейские языки. Он носил заголовок «Письмо к французскому народу» и помечен 1786 годом. В этой брошюре предсказывалась французская революция.

Но в том же Лондоне против него началась кампания знаменитого журналиста Моранда. Говорили, что его подкупило французское правительство. Но как бы там ни было, Калиостро захотел ответить тем же оружием и принялся публиковать статьи, ответы, письма и брошюры, где чувство собственного достоинства заменялось подозрительным красноречием, а полемика — бранью. В борьбе с Морандом прошел год. В конце концов эта возня перестала интересовать даже любителей скандалов.

Калиостро мог бы просто почивать на лаврах, переезжая из одной столицы в другую. Но какой-то злой рок тянул его в Италию. К тому же Лоренца тосковала по родине и неустанно звала мужа туда. Вернувшись на материк, супруги некоторое время жили в Базеле, а затем через Швейцарию направились в Рим. По пути Калиостро выбирал места, где у него оставались верные друзья, или же небольшие городки, где он занимался целительством, делал предсказания и основывал «египетские ложи».

Так супруги Калиостро очутились в Риме. Их доверенный слуга Франческо ди Маурицио снял для них дом на Испанской площади и убрал по своему усмотрению. Особенно поражал своим устройством приемный зал: огромная комната была вымощена зеленым мрамором, по стенам висели чучела обезьян, рыб, крокодилов, по карнизу вились изречения на греческом, еврейском и арабском языках. Стулья стояли полукругом, в центре разместился трон для графа, а посредине зала стоял большой бюст Калиостро, сделанный с оригинала Гудона.

В помещении были устроены потайные входы, скрытые лестницы, тайные занавеси. Калиостро остался не очень доволен. Но Франческо уверял, что подобным образом обставленная комната производит сильное впечатление на римскую публику, вкусы которой он будто бы отлично знает.

За прошедшие пятнадцать лет в Риме почти все изменилось. Почти никого не осталось из прежних знакомых и друзей. Общество у графа собиралось смешанное и непостоянное, да к тому же еще более жадное до диковинных зрелищ, нежели публика парижская. Так что Маурицио был отчасти прав, устраивая балаганную обстановку обители.

Собственную ложу Калиостро открыть в Риме не удалось, а от уже существующих он держался в стороне и почти ни разу не побывал ни на одном из собраний братьев каменщиков. То есть производил впечатление человека, который наконец-то решился примириться с Апостольской Церковью, весьма неодобрительно посматривающей и на масонов вообще, и на Калиостро в частности.

Но дело было не только в этом. Просто Калиостро ощущал, что силы его слабеют, влияние утрачивается, опыты часто не удаются. И поэтому он предпочитал все сеансы проводить в собственном доме, где система портьер и зеркал частенько приходила на выручку, когда приходилось прибегать к механической помощи, а странные чучела и тексты на стенах отвлекали внимание публики.

Лоренца настаивала на том, чтобы бросить чародейство и масонство и зажить спокойной жизнью обывателей. Сама она проводила большую часть времени в прогулках по разным районам Рима, где она выросла и встречалась с графом, там, где раньше не бывала. Словно хотела навсегда насмотреться на торжественную красоту вечного города. Графине шел тридцать седьмой год, но свежее, без единой морщины лицо заставляло подозревать, что Калиостро действительно обладает секретом красоты.

Калиостро, прожив некоторое время в Риме спокойной жизнью, заскучал. И опять вернулся к масонству. Это было чрезвычайно опасно. В Риме масонство было признано папской буллой делом богопротивным, и изобличенные в нем карались смертной казнью. Один из новообращенных масонов донес на Калиостро инквизиции, и Великий Копт и его супруга были тут же схвачены как еретики, колдуны, масоны и безбожники. Это произошло 27 декабря 1789 года.