Калиостро - [124]
Камень окружает меня со всех сторон, кругом тяжелые железные решетки, двойные двери, засовы и задвижки… Но Калиостро жив, и трепещи, если ты повинна в предательстве.
Сомнения терзают меня. Как могла ты забыть, что довелось тебе увидеть? Если бы не я, ты, рожденная в семье незнатной, вышла бы замуж за неотесанного соседа и никогда бы не увидела ни Гамбурга, ни Парижа, ни Лиона… Со мной ты купалась в золоте, самые знатные красавицы почитали за честь сидеть рядом с тобой… Несчастная! Ты поддалась искушению. Плачь: здание разрушено, и повинна в этом ты. Я отомщу. Вихрь вырвался, и ни море, ни горы его не остановят. Слышен грохот, рушатся горы, падают камни. Почитатели Великого Кофты верны ему. Изменится лицо земли, но я буду во прахе искать предателей…
Нет, Лоренца, я не верю, что ты предала меня. Известно: женщины коварны, но только не ты. Чтобы пойти на преступление, нужна энергия, нужна причина, а у тебя нет ни первой, ни второй. Ты была моей супругой, а значит, владела всем, чем владел я. Разве я когда-нибудь пытался заглушить голос твоего сердца? Разве препятствовал твоим желаниям? […] Ты поддалась искушению, стала его жертвой. Ах! Думая о тебе, я забываю о своем несчастье. Мне жаль тебя, Лоренца, ибо ты все еще дорога Калиостро».
Как пишет Маттеини, в течение последних двух лет пребывания в крепости с Калиостро ничего примечательного не происходило. Магистр хирел, у него возникли проблемы с желудком и мочеиспусканием. Решив, что у узника выходят камни, тюремный врач стал пользовать его магнезией и отварами из трав. У него начался геморрой; врачу, пришедшему осмотреть его, магистр сказал, что боится умереть от апоплексического удара, от которого скончался его отец. Иногда Калиостро начинал пронзительно кричать, что его убивают; крики его разносились по всей крепости, и некоторые сторожа, желая усмирить его, по примеру Марини били его палками. Говорят, он сам с собой обсуждал события Французской революции и слышавшие его караульные удивлялись, откуда он, не получая никаких известий, так хорошо осведомлен, что происходит в мире. Весной 1795 года он сообщил, что свыше ему было ниспослано видение и он непременно должен рассказать его коменданту. Комендант выслушать узника не отважился, но дал ему бумагу и чернила и попросил изложить письменно все, что он знает. Листов, исписанных Калиостро, не сохранилось, но Маттеини пишет, что изложение оказалось настолько сумбурным, что понять его оказалось невозможно>8.
23 августа 1795 года Калиостро разбил паралич: парализованной оказалась вся левая половина тела. Как только это обнаружилось, немедленно послали за гарнизонным капелланом, дабы тот подал религиозное утешение узнику, чьи дни, казалось, уже сочтены. Однако магистр наотрез отказался от услуг священника, не пожелав ни покаяться, ни исповедаться.
Но, может, настроенные против магистра сторожа и гарнизонный капеллан не поняли его неловких, затрудненных движений, его неясной речи?.. Теперь этого уже никто не узнает. 26 августа у Калиостро случился апоплексический удар, как называли в то время инсульт, и в 3 часа утра он скончался, не приходя в сознание. В религиозном погребении магистру отказали: его зарыли в неосвященной земле.
Свидетелем погребения Калиостро стал — по его собственному утверждению — Марко Пераццони, скончавшийся в 1882 году в возрасте 96 лет. Незадолго до смерти он поведал исповеднику, что, когда ему было лет семь, он в августе 1795 года вместе с родными сопровождал носилки с умершим в крепости узником. Больше всего его тогда удивило, что процессию не возглавлял священник, а носильщики по дороге позволили себе остановиться и, оставив носилки без присмотра, зашли в трактир пропустить по стаканчику. Редкие прохожие, встречавшиеся им на пути, быстро-быстро крестились и разбегались в разные стороны. Добравшись до места, носильщики сняли тело с носилок и опустили его в могилу, подложив под голову камень и прикрыв лицо старым платком. Потом они закидали его землей. Пераццони утверждал, что похоронили именно Калиостро, ибо он имел возможность видеть узника прежде и ему запомнилось его необычное лицо и живой пронизывающий взгляд. Однако проверить воспоминания старца, которому в 1795 году никак не могло быть семь лет, уже возможности не представлялось…
В свидетельстве о смерти Калиостро говорилось:
«28 августа, год Божьей милостью 1795
Джузеппе Бальзамо, именуемый графом Калиостро, рожденный в Палермо, крещенный в христианской вере, кою он отверг, предавшись ереси, снискавший печальную известность распространением по всей Европе нечестивых догматов египетской секты и фокусами своими и речами приобретший бессчетное количество адептов, избежавший многих наказаний благодаря своему магическому искусству, но в конце концов приговоренный Святейшей Инквизицией к пожизненному заключению в крепости (в сомнительной надежде, что он образумится), где он, так и не раскаявшись, пребывал на протяжении 4 лет 4 месяцев и 5 дней, был сражен сильнейшим апоплексическим ударом. Жестокий душой и непримиримый сердцем, он, не подав ни единого намека, что раскаивается и сожалеет, не причастившись Даров нашей Святой Церкви, скончался в возрасте 52 лет 2 месяцев и 28 дней. Несчастным было рождение его, злосчастной стала жизнь, и многострадальной смерть, случившаяся 26 августа вышеуказанного года в три часа ночи. Тем же днем заказали публичный молебен, дабы молить милосердного Господа возыметь сострадание к несчастному творению рук его. А так как сей отлученный от Церкви еретик не раскаялся, то в церковном погребении ему было отказано: его похоронили на вершине, в начале западного склона между двумя сторожевыми редутами, именуемыми
Джакомо Джироламо Казанова вошел в историю как великий любовник. Вечный странник, авантюрист, игрок, алхимик, тайный агент, писатель. переводчик, журналист — каких только занятий он не перепробовал! Но чем бы он ни занимался, на первом месте у него всегда стояли женщины. Подчинив всю свою жизнь стремлению к наслаждению, возведенному галантным XVIII веком до уровня философии. Казанова сделал любовь высшим смыслом своего существования.Несмотря на знакомство с монархами и знаменитостями, на переписку с просвещеннейшими людьми своего времени, известность пришла к Казанове только посмертно — после публикации его «Мемуаров», написанных в преклонные годы, когда, не в силах одерживать новые любовные победы, он скрашивал свой досуг воспоминаниями.
Жизнеописание Шарлотты Корде — это лишь маленькая часть истории Великой французской революции, где политика, этика, мораль и чувства, сплетенные воедино, получили трагическую развязку. Шарлотта Корде, разделявшая взгляды жирондистов, считала лидера якобинцев Марата главным виновником разгоревшейся гражданской войны. Решив спасти Францию ценой собственной жизни, она проникла в дом к Марату и заколола его ножом. Однако последствия этого поступка оказались совершенно иными, чем те, на которые она рассчитывала, — террор в стране был объявлен государственной политикой.
Мария Антуанетта (1755—1793), королева Франции, гильотинированная революционным французским народом. Известная своей любовью к нарядам и легкомысленным заявлением «Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожные», она в разное время вызывала то ненависть, то неуемные хвалы. В настоящей книге автор, не осуждая и не восхваляя свою героиню, показывает ее не с позиций политической истории, а в контексте окружавшей ее повседневности, такой, какой видели ее современники — те, кто любил ее, и те, кто старался ее использовать или погубить.
Произведения маркиза де Сада всегда воспринимались неоднозначно, вызывая у читателей то ужас, то восхищение, его сочинения проделали головокружительный взлет от томиков, читаемых украдкой, до солидных академических изданий. XVIII век считал его непристойным писателем, автором гнусных порнографических романов, названных «эталоном безобразия», XIX век снисходительно отнес его сочинения к области литературных курьезов, но век XX, радикально изменив отношение к маркизу, отвел ему достойное место в литературе эпохи Просвещения.
Робеспьер, чье имя прочно связано с Великой французской революцией, всегда был и остается человеком-загадкой. Посвятив всего себя защите интересов народа, он в результате превратился в палача этого народа. Начав свою политическую карьеру с требований равноправия граждан и отмены смертной казни, завершил ее делением граждан на «добродетельных» и «злых» и введением массового террора. Его обожали и ненавидели, его жизнь превратили в легенду: одни — в «золотую», о великом борце за свободу и счастье народа; другие — в «черную», о диктаторе, рвущемся к власти буквально по головам своих соратников.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.