Калинин - [3]

…Ребятишки у Мордухай-Болтовских были неглупыми. Если не считать малыша Саши, все увлекались чтением.

Миша с завистью смотрел на книги. Вот ведь, поди, сколько интересного в них! Сам-то читал с трудом. Томительно медленно разбирал заголовки да некоторые слова. Но когда учитель или гувернантка твердили с барчуками стихи, Миша запоминал их быстро. Память у него была цепкая. Ум хорошо воспринимал и красоту слога стиха и ироническую мораль басни.

Миша часто потом поминал добрым словом барчуков. Это они упросили генерала Дмитрия Петровича послать его учиться. Дмитрий Петрович числился попечителем земского училища, что находилось в Яковлевском — в двенадцати верстах от Верхней Троицы.

Зимним вьюжным днем Миша с двумя сверстниками-земляками заявились в Яковлевское — большое волостное село, на окраине которого, уж почти за околицей, стояла школа с необычно большими для изб окнами и железной крышей. Страшновато было: что там их ожидает? Может, тоже какой солдат начнет палкой по головам охаживать…

Переночевав в отведенной для постоя избе, утром направились в школу. Миша немного смущался: У всех сапоги да валенки, у него ж чуни веревочные на ногах. Потом осмелел, уверенно поднялся на крыльцо, распахнул дверь.

Ребята были уж в сборе и с интересом рассматривали вошедших. А у Миши разбежались глаза. Так вот она какая, школа! Для учителя стол отдельный. Доска черная. Парты длиннющие. Миша присел за одну с краю, потеснив толстощекую девчонку; покосился: кроме него, шесть человек за партой умещались.

За дверью зазвенел колокольчик. Вошла учительница, молодая и красивая, в белоснежной кофточке. Поздоровалась, спросила, как фамилии новеньких. Назвала себя: Анна Алексеевна Боброва, учить будет чтению, письму да арифметике. Кроме того, батюшка станет «закону божьему» обучать.

Миша сразу понял: это тебе не у солдата в избе. В классе тишина, говорит только учительница, говорит понятно, толково. Никого кричать не заставляет. Надо кого спросить, к доске вызывает. И все так тихо, ласково. Полюбилась Мише учительница. И Анна Алексеевна сразу обратила внимание на новенького. Глаза внимательные, смелые. Большая самостоятельность чувствуется. Невольно как-то, объясняя, обращалась к нему.

За несколько дней Миша освоил правила чтения. Оказалось, никаких «азов» и «глаголей» не нужно — складывай попросту буквы в слоги, а слоги — в слова.

Писать научиться было труднее. Огрубевшие крестьянские пальцы с трудом держали тоненькуюручку. Ручка непослушно вертелась, палки в тетради получались кривые. Стиснув зубы, Миша снова и снова принимался за крючочки и буковки. Порой в глазах рябить начинало от усердия, но одолел-таки письмо.

Курс обучения в школе был рассчитан на четыре года, но уж к концу зимы Анна Алексеевна поняла, что Калинин закончит школу куда быстрее. «Родное слово» Ушинского чуть не наизусть выучил, все книжки из школьной библиотечки прочитал.

Правда, там все больше «жития святых» на полках стояли, но были и стоящие книги. Потом Анна Алексеевна стала потихоньку давать Михаилу свои книжки. Так Калинин познакомился с Державиным и Пушкиным, Гоголем и Некрасовым. Некрасов произвел на него наиболее сильное впечатление: слова-то простые вроде, а как — за душу берут! И откуда он так хорошо долю крестьянскую знает?

Учительница не ошиблась. За две зимы Михаил Калинин освоил все премудрости земского учения. Это были счастливые дни, полные светлой радости познания. На экзаменах даже член попечительского совета похвалил: «Головастый парень!» Домой Миша принес похвальный лист, который получил «за примерное поведение, прилежание и успехи, оказанные во время пребывания в училище». Было это 1 мая 1889 года…

Весна тогда началась неплохо, а летом «бог послал» Верхней Троице засуху. На потрескавшуюся землю страшно было смотреть. А к уборке, когда дожди уж совсем ни к чему, обрушились ливни.

Троицкие ходили с посеревшими лицами: с чем зиму-то зимовать?..

— Голод…

Мордухай-Болтовские собирались в Петербург. Вместе с ними готовился к отъезду четырнадцатилетний Миша Калинин, которому была определена должность «мальчика для домашних услуг».

Миша рассуждал просто: «Лишь бы вырваться в Питер, а там не пропаду». Может, и правда, как говорила мать, жизнь повернется. Ему, не видевшему никакого города, трудно было представить, что такое Петербург, какое это громадное, суровое чудовище и как нелегко там найти свое место.

Со всем этим Миша столкнется позже, а пока он смотрел в будущее легко и безмятежно. За окном вагона расстилались необозримые, подернутые туманом поля. Где-то впереди за пеленой дождя Михаила Калинина ждал Петербург.

Северная столица Российской империи ошеломила деревенского паренька. Огромные дома, памятники, церкви, толпы разряженных людей — все это было так не похоже на тихую деревню.

Пугливо сдергивал он шапку перед каждым, на ком был мундир с блестящими пуговицами, торопливо крестился на бесчисленные церкви и вообще на все дома, что были похожи на храмы. Казалось, никогда не привыкнуть к этому огромному и неуютному городу.

В Петербурге Мордухай-Болтовские жили в угловом доме, что выходит окнами на Рыночную площадь и Соляной переулок. Дом не так уж велик. Да и то сказать, генерал Дмитрий Петрович не ахти какая важная персона — инженер Министерства путей сообщения. Даже выезда собственного не имеет.