Калибр имеет значение? - [104]

– Ольге ничего не говори, – предупредил Борис Семеныч.

– Не буду, – пообещал Артем. И вовсе не потому, что испугался. А потому что сам не хотел ее зря волновать.

Борис Семеныч оказался суперским. Артем не знал, что он сделал с Гусинычем – или его папашей – и, честно говоря, опасался спрашивать, но теперь Гусиныч ходил в школе ниже травы. Химоза даже как-то ехидно поинтересовалась, не заболел ли он. Наверное, соскучилась по случайным взрывам на лабораторках. Даже про утопленный в реке пистолет Гусиныч не заикнулся, и вообще стал обходить Артема по широкой дуге. Вот уж чему можно было только порадоваться.

Женина Ма, похоже, ничего не заподозрила, и довольный Женька продолжал ходить в школу. А после уроков Артем часто заезжал к нему в гости – смотреть кино.

Один фильм оказался особенно суперский. Про Темную башню. И, понятно, про апокалипсис, спасение мира и все такое. Но на самом деле, он был про Стрелка. Артем хотел бы быть таким. Можно не бояться, ходить одному по любым улицам, дворам, городам – и совершенно в любое время. И еще защищать других людей от таких уродов, как Гусиныч и Патлатый. Делать мир лучше. Возвращать его из пещерного века обратно, в цивилизацию. Как говорила Ольга Константиновна. Артем даже пожалел, что утопил тот пистолет в реке. Может, надо было, наоборот, тренироваться, чтобы стать таким Стрелком?

– А я знал, что тебе понравится, – заявил Женька, который, оказалось, уже этот фильм видел. – Я когда тебя увидел, когда ты в этих козлов стрелять собрался, у тебя знаешь какое лицо было? Как у этого Стрелка. Отчаянное и спокойное. И даже немного страшное.

– Я думал, что я их убью. Взаправду, – признался Артем. И добавил неохотно: – Мне потом сон снился. Что я их тогда убил.

Он сглотнул. Во рту стало противно, как-то тухло, когда он опять вспомнил тот сон. И Артем подумал, что, наверное, не хочет быть Стрелком. Что это в кино суперски, а на самом деле – тухло.

Женька, наверное, что-то такое почувствовал и не стал дальше расспрашивать.

Они немного помолчали, а потом Женька сказал:

– А литераторша правда в потолок палит, когда ее доводят!

– У вас, что, палила? – удивился Артем. – Вообще это всего пару раз было.

– Не, я просто в потолке дырки от пуль видел, – хмыкнул Женька. – Аккурат над портретом Льва Николаича. Толстого, в смысле.

– Там еще над Чеховым были, но их уже замазали, – усмехнулся Артем.

– Слушай, а как это вообще? Ну, так же нельзя. Почему ее вообще за такое не уволили?

– Да ладно, – Артем пожал плечами, – она ж никого не пристрелила. И Лев Николаич тоже не пострадал. Как живой висит. И потом, кого вместо нее, если увольнять? У учителей в школе тухлая работа, желающих мало.

– Да ну?

– А чего хорошего? – Артем помолчал и вдруг сказал то, чего не собирался. Чего раньше почти никому не рассказывал: – У меня отец учителем географии работал. Два придурка в его классе пистолеты притащили, дуэль устроили. Он их пока разнимал… ему случайной пулей в позвоночник прилетело. Парализовало ниже пояса. Пять лет уже в инвалидной коляске.

– Блин, – ошарашенно сказал Женька. – Извини, Тем, я…

– Да за что, при чем тут ты… – Артем пожал плечами и отвернулся, чтобы Женька не увидел его слез. Вот еще, не хватало хныкать. Просто вдруг вспомнилось, что раньше отец совсем другой был. Веселый и добрый. И мать была другая. А Мелкий их такими и не видел никогда. Так их и запомнит, своих родителей – грязного, мрачного алкаша-инвалида и измотанную злую тетку.

– Тухло знаешь что? – сказал Артем, чтобы как-то отвлечься от этой темы. – Что у нас теперь нет никакого Тихого часа.

И он рассказал Женьке про Грачевых, и про Ольгу Константиновну, и про Патлатого.

– А вот это как раз мы можем исправить! – вдруг оживился Женька.

– Мысль прекрасна, молодые люди, – скептически сказала Ольга Константиновна, – Но как же, по-вашему, мы с вами втроем это сделаем? При том, что лицензия только у меня, и оружие тоже?

– Почему втроем? – не согласился Женька. – Смотрите, сколько тут у вас домов. Наверное, всем бы было классно, если бы опять этот Тихий час и можно спокойно везде ходить? Надо пройти по квартирам, поспрашивать, наберем команду, установим график дежурств…

– Хм, – Ольга Константиновна задумалась, – в целом ты прав. Вот что, я поговорю с Борей, мы походим с ним, поспрашиваем.

– А мы?

– А вы пообещайте, пожалуйста, что сами никуда. Это, в конце концов, опасно. Я по нашей лестнице опасаюсь ходить, при том, что знаю, чего ждать от соседей, а по чужим подъездам…

Результат опроса общественности получился тухлый.

– Что, вообще никого? – разочарованно спросил Женька.

– Ну, почему, – усмехнулся Борис Семеныч, – вот например, студент в доме напротив. Только у него сейчас сдача хвостов, у лоботряса, а потом диплом. А где-то через полгодика он готов…

– Еще Лидочка из соседнего подъезда. Хорошая девочка, – улыбнулась Ольга Константиновна, – она очень хотела…

– Ваша ровесница, – добавил Борис Семеныч, – родителей удачно дома не было. А то никто бы не открыл. Вообще, как правило, никто даже к дверям не подходил, когда мы звонили. Сидят по своим пещерам, каждый сам за себя, боятся высунуть нос наружу. Пещерный век, верно ты говоришь, Оленька.