Калейдоскоп - [96]
— Хозяйка дома летучая, вот и дом летучий.
Это могло что-то значить, могло ничего не значить. Атмосфера была семейная и приятная, но все более зловещая. Сальва пил, Аська все заметнее замыкалась в себе. Меня растрогала лососина в маринаде, а колбаса по-польски, поданная к раннему завтраку, и вовсе восхитила. Лесничиха сияла и, кажется, в конце концов я ей понравился.
На Аську я даже не осмеливался взглянуть. Разговаривал с ней, уставившись в тарелку, на которой, к моему удивлению, вдруг появился копченый язык и ломтик соленого арбуза.
— Гром может грянуть и с ясного неба, — поднял я голову, чтобы поблагодарить хозяйку.
— Вы задумались. А зачем? — Лесник приглядывался ко мне весьма недоброжелательно. — Зачем?
Сальва все-таки продержался до завтрака, собрал манатки с проворством коммивояжера и поехал к соседу, чтобы потолковать о бобрах и договориться насчет вертолета.
Вернулся не в себе, рюмка-другая коньяка поставила его на ноги.
— Снова кто-то произвел салют холостыми патронами, — буркнул лесник.
— А вертолет когда будет? — спросила Аська.
— Через полчаса. Сосед давал мне людей… Я отказался, побоялся огласки.
— Созову своих, — лесник встал и направился к телефону.
Вертолет управился в два счета. Корчма приземлилась идеально, рабочие из лесничества рьяно (лесник не скупился на обещания, превышавшие финансовые возможности Сальвы) взялись за дело, налаживали оборванную проводку, сращивали трубы, вставляли стекла, шпаклевали, закрашивали заплатки.
Во время ремонтных работ Сальва переоделся в темное. Появился с папкой и записной книжкой.
— Заодно постараюсь достать тросы покрепче, чтобы надежнее закрепить ее на месте.
— Я поеду с тобой.
— Сбегаешь? — Аська подала Сальве термос и повторила: — Сбегаешь?
— Зря говоришь. У каждого имеются свой график поездок и свои планы, которые надлежит реализовать. Я напишу вам.
— Тогда поезжай и удачи тебе.
Корчма сгорела на следующую ночь. Огромное зарево было видно издалека, поэтому съехались пожарные команды со всей округи, ведь огонь в лесу — не шуточки. И каково было изумление пожарных, когда вместо пепелища они увидали холодный фундамент. Не нашли ни пепла, ни головешки.
Из дома я послал пару любезных слов Аське и обстоятельное письмо леснику. Старый лесник ответил, не мешкая: «Я съездил в ее родные края. Корчма вернулась на свое старое место малость опаленная. Здешние жители говорили, что это след от молнии, которая сто лет назад расколола высокий каштан, стоявший через дорогу. Если ее снова потянет летать, меня уведомят, поскольку обещал угощение».
А Сальва пропал без вести. По этому делу велось тщательное расследование, но было прекращено по истечении положенного срока, так как соответствующие органы беспомощно развели руками. Никаких следов ни в машине, брошенной на шоссе, ни в радиусе пятнадцати километров не было обнаружено.
Аська, потеряв дом и мужа, по понятным причинам личного порядка перебралась в город.
Порой мы предаемся воспоминаниям, говорим о старой корчме и таинственном пожаре без огня, о порядочном леснике и его домовитой супруге, а также о той невыносимой атмосфере, полной недоверия и изобилующей досадными намеками, которая, особенно в начале расследования, крайне нам досаждала. Поскольку задавали нам вопросы, на которые, будучи в здравом рассудке, никто не должен был ожидать ответа.
Перевел М. Игнатов.
ПОЛНОЛУНИЕ
Зять Президента приехал со зловещей физиономией. Хряснул дверцами и с места в крик. Ко всему у него имелись претензии и такие громогласные, что проснулись собаки в поселке за лесом. Сначала они отвечали сонно, вялым лаем, но скоро набрали темп, разгавкались на всю округу, словно учуяли волка или шайку конокрадов.
Песья перебранка грозила оборотиться насмешкой, потому Зять Президента скорехонько пришел в себя и извинился уже на полтона ниже. Он вправду притих, но настроения не поднял. Мы чувствовали себя как грибы из сказки о шмеле-хулигане, который так костерил лошадь, что даже мухоморов тошнило. Да-с, однако Зятю тоже досталось, от души выдали ему собаки. Словцо не добавить.
— Выручили нас лохматые, — процедил Ротмистр, все с облегчением вздохнули.
Поводом для раздражения была Шнелля Лоз. Конечно, у нее и святой бы согрешил, хотя с другой стороны — раз нервишки шалят, нечего зайца учить игре на мандолине. Девица Лоз, несмотря на усилия Ротмистра и массажистов, на практических занятиях спотыкалась. Теряла равновесие, а потом, как разваренная галушка, шлепалась на дорожку модного цвета «песок Сахары». Не помогало ни деликатное подстегивание кнутом, ни иные способы, припомнившиеся Ротмистру с прежних выездок. По чести говоря, с Мельбой хлопот у нас было значительно меньше.
— Прославленная вольтижерка, актерка номер один! — Зятьпрез драл бороду зеленым гребнем, уж как хотелось ему выразиться покрепче, но удержался. — Ты как на детском празднике!
— На Луну тоже не сразу попали, — ответствовала девица с достоинством. Потом обратилась к Ротмистру: — Вы придумали слишком рискованное седло для чувствительных дам.
Я решил, что тут Ротмистра хватит удар. Он лишь повысил голос и щелкнул кнутом.
