Калевала - [38]

В роще расщепи осину,

Облупи кору с березы,

Расколи большие сосны,

Но не тронь людскую кожу —

Тело от жены рожденных!

Если дел тебе не хватит,

То заткни пучине глотку,

Усмири ее безумство —

Иматра пусть укротится,

Льдом немым Вуокса станет!

И рассказал Лемминкяйнен происхождение мороза. Родился он в Сариоле, под стылыми избами туманной страны. Род его — от отца, что был злодеем, и от бесстыдной матери, блудницы Хийси. Кто вскормил мороз? Мать его была без грудей и о молоке не знала — вскормили его змеи своими пухлыми сосцами. Кто растил мороз? Буря его качала и баюкал северный ветер на дурной болотной воде меж ветел. От пестунов своих перенял мальчик дрянные нравы и стал злокозненным ребенком — летом жил он под заборами, таскался по кустарникам, купался в трясинах, а зимой трещал в елях, гудел в березах и бушевал в ольшаниках. Вырос он злым и жестоким, и теперь нет для него большей радости, чем снять цветы у вереска, заморозить деревья и травы, сковать говорливые реки, выровнять снегом поляны, покусать сосну или расщепить осину.

— Больно ты стал заносчив, — сказал морозу Лемминкяйнен. — Видно, хочешь ты теперь, чтобы отнялись мои ноги и закоченели руки? Уходи немедля в Сариолу, а как достигнешь родины, студи там котлы и в очагах угли, студи руки женщин в вязком тесте и младенцев на груди у жён, морозь молоко в овечьем вымени и жеребенка во чреве кобылицы! А если сам не уйдешь, то пошлю я тебя заклятием к кузнецу Ильмаринену в горнило или в печь к лету, чтобы навеки ты там остался и никогда оттуда не вышел, покуда сам я тебе не дам волю!

Почуял мороз беду и взмолился о пощаде.

— Давай так сговоримся, — сказал он удалому Ахти, — пока сияет месяц, вредить больше друг другу не будем, а коли услышишь ты, что веду я себя дурно, то толкай меня в горнило к Ильмаринену или в печь к лету, чтобы никогда я назад не вышел!

И отступил мороз от героя.

Оставил Лемминкяйнен лодку во льдах и пошел вместе с Тиэрой к берегу. Три дня брели они по ровной ледяной глади, пока не вышли к неведомой земле, заросшей дремучим лесом, где не видно было вокруг ни людей, ни жилища. Вошли герои по незнакомому пути в лес и сказал товарищу Ахти:

— Нет нам удачи в этом походе — боюсь, будем мы вечно странствовать по здешним чащам.

— И мне кажется, что ждет нас здесь беда, — ответил Кура. — С войной пришли мы в Похьолу — вот и погибнем в этих негодных местах на неведомых тропах. Расклюют вороны наши тела, выпьют кровь и растащут кости по скалам — так никогда и не узнает мать, где осталось тело сына!

Долго ходили они по стылым лесам, и наконец сказал усталому Тиэре веселый Лемминкяйнен:

— Нельзя нам здесь гибнуть — заскорбят без меня по селам девицы, перестанут играть на полянах и зальют слезами подушки. Нет тут пока против нас чародейства, не чувствую я чужих заклятий, от которых могли бы мы сгинуть в этих чащах. А если и начнут колдовать здесь кудесники, так пусть обратятся их чары на их же жилища — пусть друг друга и детей своих изводят! Отец мой прежде никогда колдунам не кланялся, никогда не чтил сынов лапландских — скажу и я теперь так, как он, бывало, говаривал:

— Защити, великий Укко,

Огради, властитель мира,

Охрани своею силой

От кудесников коварных,

От колдуний, злобных мыслью,

От злокозней бородатых,

От злословья безбородых!

Будь заступником при бедах,

Сделай так, чтоб я не сбился

На путях твоих преславных, —

Укажи дорогу к дому!

После этого заклинания усталый Лемминкяйнен сделал из забот и скорби рысистых коней, сделал седла им из тайных бедствий, изготовил из печальных дней узду — и поехали они с Тиэрой на этих конях тяжелым шагом к дому. Так бесславно закончился поход Ахти на Похьолу.

29. Вражда братьев и рождение Куллерво

Было у отца с матерью три сына, росли они в заботе, как цыплята под наседкой, но случилось так, что развела их жизнь: одного занесло в далекую Русь, другой оказался в близкой Карьяле, а третий остался дома. Тот, что на Русь попал, вырос там, стал купцом и на отчину уже не заглядывал; тот, что ушел к карелам, принял имя Калерво и оставил свой род; а оставшийся дома был назван Унтамо — он-то и принес отцу печали, а матери разбил сердце.

Недалеко друг от друга простерлись земли Унтамо и Калерво — оттого и началась у них распря. Однажды поставил Унтамойнен сети в затоны, где уже стояли неводы брата. Пришел Калерво, выбрал сети и, не зная, что не все они его, забрал себе рыбу. Обозлился Унтамо, и дошло у них с братом дело до кулаков, но ни один не победил в драке.

В другой раз посеял Калерво овес в поле рядом с выгоном брата, но поела всходы овца Унтамойнена, а собака Калерво загрызла овцу и выела ей брюхо. Не стерпел этого гневливый Унтамо и поклялся извести род брата от мала до велика, а все его жилища обратить в головешки. Вооружил он воинов топорами, мечами и копьями и повел их войной против родного брата.

И посекли воины Унтамо весь род Калерво, спалили дотла все селение и сравняли его с землей. Осталась в живых лишь одна дева из всего большого племени, дева, что несла во чреве плод от Калерво, — увели ее с собой люди Унтамойнена, чтобы мела она в доме злодея полы и крутила жернова.