Калевала - [33]

— Если и теперь ослушаешься моего слова и не уйдешь с дороги, — сказал Лемминкяйнен огромному гаду, — то вспухнешь ты от болезни и распадешься на смердящие части, ибо знаю я твое начало, знаю тайну рождения изверга!

Тут рассказал Ахти змее о том, как явилась она в мир от людоедки Сюэтар, что живет в глубинах моря.

Плюнула однажды Сюэтар густою слюной в воду, и подхватили ту слюну волны, и носили семь лет по блестящему хребту моря. Растянулась слюна на волнах, спекло ее солнце с мозгами утки, и в конце концов прибой отбросил на берег. Увидели эту слюну на морском берегу три дочери творения и стали гадать, что выйдет из нее, если дарует ей вершитель мира глаза и вложит в нее душу? Услышав их речи, так сказал им Укко: «Из дурного выйдет лишь зло, и только дрянь выйдет из дряни, даже если я открою ей глаза и вложу в нее душу». Случилось так, что подслушал эти слова Хийси, всегда готовый к дурному делу, и сам приступил к созданию. Даровал он жизнь слюне, что выплюнула злая Сюэтар, и вышла из слюны черная змея. Откуда у змеи сердце? Сюэтар дала ей часть от своего. Из чего сделана ее голова? Из дрянного боба Хийси. Откуда у нее разум? Из утиных мозгов, что не доклевал ястреб, и кипучей морской пены. Откуда ее чувства? Из пучины водопада. Из чего глаза гада? Из льняного семени Лемпо. Из чего вышла змеиная пасть? Из пряжки людоедки Сюэтар. Откуда язык у нее? Дал свое копье Хийси. Откуда зубы у гада? То ячменные усики из Туонелы. Из чего ее хвост? Из косицы безжалостного Калмы.

Так рассказал Лемминкяйнен змее ее происхождение и велел убираться с дороги героя, что спешит незваным на пир в Похьолу. И поникла змея головой, и уползла стоглазая, освободив саням путь, чтобы проехал Ахти на свадьбу, — ибо знающий тайну рождения врага сильнее его, а знающий начало вещи властвует над вещью.

25. Лемминкяйнен убивает хозяина Похьолы

Миновал Ахти свирепые пасти всех смертей и прибыл невредимым ко двору старухи Лоухи, откуда вчера только увез Ильмаринен в Калевалу невесту. Пренебрег Кауко наставлениями матери не дразнить мужей Сариолы, распахнул двери дома и без приглашения вошел в горницу, так что закачался под ним липовый пол и загудели еловые стены.

— Пусть здравствует тот, кто рад мне в этом доме! — сказал веселый Лемминкяйнен. — Не найдется ли здесь овса для моего коня и доброго пива для гостя?

Но ответил угрюмо из угла хозяин Похьолы:

— Насыпали бы твоему коню овса, если б вошел ты, как должно — ждал бы у двери, рядом с котлом, когда тебе войти позволят.

Обозлился Ахти на такой прием и тряхнул гневно черными кудрями:

— Пусть Лемпо у дверей, рядом с закопченным котлом, дожидается! Отец мой никогда не стоял у порога в этом доме: всегда имел он здесь для коня стойло, для себя — место на скамье, для рукавиц — угол и для слуг своих — избу! Отчего же мне нет места, раз бывало оно прежде отцу?

С теми словами прошел Лемминкяйнен к столу и, сев на край сосновой скамьи, отчего прогнулась она и затрещала, сказал:

— Видно, пришел я некстати, раз не подносят здесь гостю пиво.

— Не гостем ты смотришь, Лемминкяйнен, — ответила старуха Лоухи, — ищешь ты здесь ссоры! Чтоб тебе приехать вчера или явиться завтра, — а сегодня не поспел солод для пива, не замешано тесто для хлеба и еще не готово мясо.

Обозлившись пуще прежнего, сказал Ахти с кривой ухмылкой:

— Значит, окончилась пирушка? Значит, съедены уже все угощения, выпито пиво и мед и убрана уже посуда? Ну так слушай, длиннозубая Лоухи! По-собачьи ты справила свадьбу: созвала убогих и бедных, пригласила навоз и отбросы — всякую созвала сволочь, а меня не пригласила! Знай же — не будь я Лемминкяйнен, если не подадут мне сейчас после дальней дороги кувшин пива и котел со свининой!

Велела тогда злая Лоухи рабыне, что скребла в доме котлы и мыла ковши и ложки, подать удалому Ахти угощение по чину. Тут же поставила рабыня на стол перед Лемминкяйненом котел с объедками— с костями, рыбьими головами, ботвой и коркой хлеба — и кувшин дрянного пива.

— Если муж ты стоящий, — сказала она, — разом до дна осушишь кувшин.

Но прежде чем выпить, заглянул, как велела ему мать, Лемминкяйнен в кувшин и увидел, что копошатся на дне его гадюки, черви и лягушки. Пригрозил он рабыне еще до вечера спровадить ее в Маналу за такое пиво, а сам достал из поясного кошелька удильный крючок, запустил его в кувшин и, выловив оттуда всех змей, червей и лягушек, растоптал их на полу каблуками. Потом, от жажды, выпил удалой Ахти брагу и сказал:

— Дрянной стал напиток — пиво! Набралось оно в этом доме сраму! Видно, нежеланный я гость, раз не подали мне лучшего питья и не зарезали для меня барана.

— Нечего дому пенять, — ответил на это хозяин Похьолы, — если явился в него незваным.

— Званый гость хорош, — сказал веселый Лемминкяйнен, — а незваный — дороже. Слушай, похьоланец, дай-ка мне еще с дороги пива, да получше прежнего!

Рассвирепел тут хозяин Похьолы и создал колдовством пруд у ног дерзкого Ахти.

— Вот тебе водица, — рявкнул он, — хлебай, сколько хочешь!

— Не теленок я, чтобы лакать из лужи воду, — сказал Лемминкяйнен и начал сам в ответ чародействовать.