Калевала - [53]

Или женщины другие:

Что, свекровь дает ли масла,

Как давала мать родная?

Ты не смей сказать так прямо:

«Нет! мне масла не бывает».

А скажи, что постоянно

Ложку масла получаешь,

Хоть бы ела раз лишь летом

Из запасов прошлогодних!

Слушай дальше хорошенько,

Что еще тебе скажу я!

Ты вот из дому уходишь,

Ты идешь в семью чужую,

Мать родную не забудь ты,

Огорчать ее не вздумай!

Жизнь она тебе дала ведь,

И твои вскормила груди

Мать ведь собственною грудью

И своим прекрасным телом;

Редко мать спала ночами,

О еде порой забывши,

Дитятко свое качая

И свою малютку нянча.

Кто родную мать забудет,

Огорчит ее, голубку,-

Не добром сойдет он к Мане,

В Туонелу не с миром снидет.

Воздадут за то у Маны,

Страшно в Туонеле отплатят,

Коль родную мать забыла

И при жизни огорчила;

Дочки Туонелы там скажут,

Девы Маналы промолвят:

"Как забыла ты родную,

Огорчила мать при жизни?

Тяжело ведь мать трудилась,

Тяжесть страшную носила,

В час, когда лежала в бане,

На соломе распростершись,

Бытие тебе давала,

Там тебя на свет рожала!"

На полу сидит старуха,

Нищенка сидит в лохмотьях,

На деревне все пороги,

Всех людей дороги знает.

Говорит слова такие

И такие молвит речи:

"Пел петух своей супруге,

Пел цыпленочек над нею,

Ворон тоже спеть сумеет,

Закачается весною.

Мне бы песни петь пристало,

А они б уж промолчали:

Ведь они в прекрасном доме

И на лоне у любимых;

Я ж без золота, без дома,

Без любви живу все время.

Ты, сестра, меня послушай!

К мужу в дом теперь идешь ты,

Мужа прихотям не следуй,

Мне, несчастной, уподобясь,

Угождавшей нраву мужа,

Сердцу гордого супруга!

Распускалась я цветочком,

Вереском в лесу сосновом,

Кверху шла, как юный прутик,

Вышла стройною девицей,

Ягодкой меня все звали,

Золотко меня прозвали,

Уточкой была отцовской,

Милым матери гусенком,

Водяною птичкой брата,

Зябликом была сестрицы,

Как цветок я шла дорогой,

Как малина шла по пашне,

Я по берегу шумела,

В полевых цветах качалась;

Распевала по долинам,

На холмах кукушкой пела,

По лесочкам я играла,

Веселилась в каждой роще.

Нюх лису в капкан торопит,

Язычок хорька приводит.

В мужний дом мечта сманила,

Завела к чужим девицу.

Так уж создана девица,

Так уж вынянчена дочка,-

Быть ей женушкой при муже

И рабыней у свекрови.

Шла, малинка, на чужбину,

Шла к воде чужой я, вишня,

Шла, брусника, чтоб глумились,

Земляничка, на погибель.

Будто дуб хватал дорогой,

Будто ветвь березы била,

Будто схватывали ольхи,

Будто каждый сук кусался.

Я женой вошла в жилище,

Подвели меня к свекрови.

Как туда я отправлялась,

Мне твердили, будто в доме

Шесть покоев, все из ели,

Вдвое будто бы чуланов,

По краям лесов амбары,

С краю выгона цветочки,

У ручья ячмень прекрасный,

По полям овсы густые -

Обмолоченного груды,

Немолоченного кучи,

Сотня денег уж добытых,

Сотня денег предстоящих.

И по глупости пошла я,

Отдала я глупо руку:

Дом там на шести подпорках,

На семи стоит тычинках,

Там безжалостны поляны,

Неприветливы там рощи,

Грусть во всех лесах царит там,

Злоба там в лесах повсюду,

В закромах запас негодный,

А другие вовсе пусты,-

Сотня слов, уже слетевших,

Сотня слов, мне предстоящих.

Я о том не горевала,

Жить и так хотела с честью.

Я ждала себе почета,

Я добра себе искала.

Привели меня в покои,

Начала искать я щепок,

Лбом я стукнулась о двери,

О косяк там головою:

При дверях глаза чужие,

Очи мрачные у стенок,

С пола там косые взгляды,

Издали и вовсе злые;

Изо рта огонь там пышет,

С языка идут пожары,

Изо рта у злого свекра,

С языка его без ласки.

И о том не горевала,

Как-нибудь прожить хотела,

Быть там в милости всегдашней

И держать себя смиренно;

Я как заяц там скакала,

Горностаем устремлялась,

На покой ложилась поздно,

Ранним-рано я вставала.

Чести все-таки не знала,

Не нашла я снисхожденья -

Хоть бы горы я катала,

Пополам рубила б скалы.

Я с трудом муку молола,

Зерна грубые с терпеньем,

Чтоб свекровь их поедала,

Горлом огненным глотала,

На конце стола усевшись,

Из посуды золоченой.

Я сама, невесткой, съела

Вдосталь с камушками хлеба,

Мне столом служила печка,

Ложкой мне была черпалка.

Я, невестушкой, в том доме

Часто, неженка, носила

Свежий мох с болотной почвы,

Хлеб себе пекла из моха,

Из ключа носила воду,

Из ковша ее хлебала,

Ела рыбок я, бедняжка,

Там я корюшек съедала,

Нагибаясь прямо к сети,

В зыбкой лодочке качаясь:

Рыб ведь я не получала

Из руки своей свекрови,

Ни один денек не выпал,

Чтоб такое приключилось.

Летом жала я колосья,

А зимой навоз таскала,

Как поденщица какая,

Как рабыня нанятая.

Постоянно в этом доме

У свекрови мне давали

Цеп как можно подлиннее,

Тяжелей других трепало,

Вилы самые большие

И валек побольше прочих.

Никогда никто не думал,

Что слаба я, что устану,-

Устают герои даже,

Жеребцы, и те слабеют.

Так я, бедная девица,

Исполняла все работы

И в своем поту купалась.

А когда пойду на отдых -

Время печь топить настало,

Попадаю прямо в пекло.

За веселость поносили,

Языки бранили злые,

Добрый нрав мой осуждали,

Незапятнанное имя;

Так дождем слова и лили

Мне на голову, бедняжке,

Словно искрами метали,

Сыпали железным градом.

Я в отчаянье не впала,

Прожила бы я и дольше -

Помогать свекрови злобной,

Жить у огненного горла;

Вот что дух мой погубило,

Принесло большое горе -

В волка муж мой обратился,

Принял вид совсем медведя,

От меня он отвернулся,

Так и ел он и работал.

Тут-то я уж стала плакать,