Калевала - [37]

Как набрал хороших притчей

Порешил скорее выйти

У чудовища из чрева,

Изо рта у великана,

Из груди у чародея.

Молвил старый Вяйнямёйнен:

0 ты, Випунен! Открой-ка,

Отвори свой рот пошире,

Уст твоих углы побольше,

Чтоб из чрева мог я выйти

И на родину вернуться!"

Випунен, певец заклятий,

Говорит слова такие:

"Пожирал я в жизни много,

Проглотил я много тысяч;

Никогда не ел такого,

Как ты, старый Вяйнямёйнен!

Ты, хитер, сюда забрался

Все же лучше, коль уйдешь ты".

Славный Випунен зевает,

Быстро челюсти раздвинул,

Открывает рот пошире

И углы у рта побольше.

Старый, верный Вяйнямёйнен

У него из чрева вышел,

Из утробы великана,

Из нутра у чародея;

Изо рта скользит поспешно,

Выскользает на поляны,

Словно белка золотая,

Златошерстая куница.

Он пошел дорогой дальше,

К кузнецу пришел, к горнилу.

И промолвил Ильмаринен:

"Что ж, узнал ли ты три слова,

Получил ли изреченья,

Чтоб края построить лодки,

Чтоб связать корму покрепче,

Чтоб борты сплотить сильнее?"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Так в ответ ему промолвил:

"Ста словам я научился,

Тысячу узнал заклятий,

Вынес скрытые заклятья

И слова из тайной глуби".

К челноку уходит старец,

К месту, где работал мудро;

Скоро лодочку окончил,

По краям связал каемки;

Он корму связал покрепче

И борты сплотил сильнее:

Был готов челнок без стройки,

Лодка выросла без щепок.

Руна восемнадцатая

1. Вяйнямёйнен плывет на своей новой лодке к девице Похъёлы, чтобы посвататься к ней.

2. Сестра Ильмаринена видит его и разговаривает с ним с берега, узнает о его намерении и торопится сообщить своему брату о том, что он может потерять заслуженную им в Похъёле невесту.

3. Ильмаринен снаряжается и тоже спешит, верхом по побережью, в Похъёлу.

4. Хозяйка Похъёлы, увидя женихов, советует своей дочери выйти за Вяйнямёйнена.

5. Дочь, однако, обещает выйтиза выковавшего Сампо Ильмаринена и отвечает отказом Вяйнямёйнену, который вошел в дом первый.

Старый, верный Вяйнямёйнен

Пораздумал и размыслил:

Привести пойти девицу,

Деву с славною косою,

Взять из Похъёлы суровой,

Из туманной Сариолы,

Дочку Похъёлы, красотку,

Там, на севере, невесту.

Красной краской красит лодку,

Синюю приделал крышку,

Нос он золотом украсил,

Серебром его отделал,

И потом, прекрасным утром,

Рано, только день начался,

Оттолкнул он лодку в воду,

На теченье челн дощатый,

От катков, коры лишенных,

От еловых бревен круглых.

Мачты крепкие поставил,

Паруса на мачту поднял,

Натянул он парус красный,

Прикрепил и парус синий;

Сам в ладью тогда он сходит,

В этот новенький кораблик,

Чтобы править им по морю,

Бороздить по голубому.

Говорит слова такие

И такие молвит речи:

"Ты сойди, всевышний, в лодку,

На корабль ты, милосердный,

В помощь слабому герою,

Мужу малому в подмогу

На пространстве вод широких,

По открытому теченью!

Ты качай челнок мой, ветер,

Ты гони, волна, кораблик,

Чтоб не брать мне в руки весел

И не трогать ими воду.

На хребте широком моря,

По открытому теченью!"

Дева Анникки, красотка,

Дочка сумерек и ночи,

Прежде солнышка проснулась,

Рано утром пробудилась

И белье уже колотит,

Платья чисто полоскает

На конце моста, на красном,

На широком переходе,

На мысочке, скрытом мглою,

Там, на мглистом островочке.

Вот вокруг взглянула дева,

В даль, в простор она взглянула,

Посмотрела кверху в небо,

А потом взглянула в море:

В высоте блестело солнце,

А внизу сверкали волны.

Взоры бросила на море,

Повернулась прямо к солнцу:

В Суомеле, при устье речки,

При владенье речки Вяйнё,

Что-то на море чернеет,

Что-то синее на волнах.

Говорит слова такие

И такие молвит речи:

"Что там черное на море,

Что там синее на волнах?

То, быть может, стадо уток

Иль гусей крикливых стадо?

Так лети себе скорее

Вверх, в небесные просторы!

Или ты — утес лососий,

Иль, быть может, рыбья стая?

Так спустись и плавай глубже,

Уходи ты в глубь потоков!

Или ты — подводный камень,

Или просто ветка в море?

Пусть тебя укроют волны,

Пусть вода тебя покроет!"

Но челнок плывет все дальше,

Едет парусный кораблик

Мимо мглистого мысочка,

Мимо острова в тумане.

Дева Анникки, красотка,

Уж кораблик увидала,

Видит близко челн дощатый,

Говорит слова такие:

"Ты не братнин ли кораблик,

Не челнок ли ты отцовский?

Поезжай в родную землю,

Поверни в страну родную,

К этой пристани стань носом,

А кормой к каткам чужбины.

Если ж ты челнок с чужбины,

То плыви отсюда дальше,

Носом стань к каткам чужбины,

К этой пристани кормою!"

То не с родины челнок был,

Но и не совсем с чужбины:

Подплывал то Вяйнямёйнен,

То челнок певца подъехал.

Очень близко подъезжает,

В разговор вступает старец,

Слово молвит, вслед — другое,

Чтоб сказать получше третье.

Дева Анникки, красотка,

Дочка сумерек и ночи,

Обратившись к лодке, молвит:

"Ты куда же, Вяйнямёйнен,

Ты куда, друг моря, едешь,

Красота страны, стремишься?"

Отвечает Вяйнямёйнен,

Молвит с лодки старец деве:

"Я ловить лососей еду,

Где икру лососи мечут,

В черных Туонелы потоках,

В глубине меж камышами".

Дева Анникки, красотка,

Говорит слова такие:

"Хоть не лгал бы ты так явно!

Разве рыба ныне мечет?

Выезжал отец мой прежде,

Часто ездил седовласый,

Чтоб ловить в потоках семгу,

Привозить домой пеструшек;

И лежали сети в лодке,

Невода в челне бывали,

У сетей веревок много,

По бокам шесты и сети;

На скамьях багры лежали,

У руля большие палки.

Ты куда же, Вяйнямёйнен,