— Перевязать бы надо, Федор Кузьмич, — заметил Климов.
— И так сойдет.
— Все? — спросил Митька. — Можно одеваться?
— Постой, иодом прижгу… Ну вот, одевайся.
— Премного благодарен, товарищ доктор, — говорил Митька, одеваясь и затягивая ремень. — А то было всю спину стянуло.
— Скажи спасибо, что ко мне, а не в околоток зашел. Они бы тебя компрессами допекли, а то, глядишь, резать стали. Всю бы спину исполосовали. Знаю я их, живорезов. Им только нож в руки.
— Он купаться ладил, — сказал Климов.
— Ну и на здоровье. Вода теплая, а чирий-то с корнем выскочил. Ничего ему не станет.
Митька еще раз поблагодарил лекпома и ушел.
— Смотрите, Василий Прокопыч, каков герой, а? — сказал Кузьмич, глядя ему вслед. — Даже не крикнул. Что значит сильный человек…
Пройдя огородами, Митька вышел к высокому берегу большого пруда. Отсюда открывалась уходящая вдаль холмистая панорама с разбросанными по склонам белыми хатками, тополями и синевшей на горизонте неровной полосой леса. Внизу, отражая солнце и нависшие ивы, блестела вода. Весь далекий отсюда противоположный берег был покрыт загорелыми телами бойцов. Теплый ветер доносил оттуда веселые крики и хохот.
Митька спустился по косогору, быстро разделся за ивами и, выйдя к берегу, остановился, подставив сильное, словно выкованное из бронзы, мускулистое тело под ласкающие косые лучи горячего солнца. Потом, взмахнув руками, он разбежался, вниз головой кинулся в воду и, вынырнув, поплыл на середину пруда.
— Эй, эй! Куда плывешь? Здесь девушки купаются! — насмешливо крикнула Дуська. — Ну, ну, плыви, плыви, — миролюбиво закончила она, увидев, что Митька стал поспешно загребать в обратную сторону.
Он оглянулся и только теперь увидел черневшие за солнцем три головы. Впереди всех, шлепая ногами, как колесный пароход плицами, плыла Дуська. Ее со смехом догоняли Маринка и Сашенька.
Митьку вдруг охватил мальчишеский задор. Он усмехнулся собственной мысли и, набрав воздуху, глубоко нырнул.
— Куда это Митя девался? — спросила Маринка Сашеньку, оглядываясь на нее через плечо.
— Нырнул. А что?
— Почему же так долго? — встревожилась Маринка. — Может, судорога? Он кричать не будет. Он ведь такой… Что ж делать, девушки, а?
Дуська повернулась к ней и открыла было рот, собираясь, что-то сказать, как вдруг ее круглое лицо исказилось.
— Ой, мамыньки! — в ужасе закричала она. — Ой, кто-то меня за ногу схватил!.. Ой, девушки, держите меня! Ой, не могу, умираю! Ой, как он меня напугал… Тю, чорт, дурак! — напустилась она на Митьку, который, отплевывая воду, вынырнул подле нее. — Погоди, вот Сачкову скажу, он те всыпет. А что, если б я утопилась?
— А я на что? — сказал Митька, смеясь.
— Ну, Митя, зачем ты ее? — укоризненно сказала Маринка.
— Да я ж пошутил. Я ее только тихонько за пятку схватил… А ну, девушки, давайте — кто вперед к берегу, — предложил он, подплывая.
— Тогда нужно построиться, — сказала Сашенька. — Маринка, Дуся, давайте… А ну — раз, два… Пошли!
Они стайкой рванулись вперед.
Митька плыл перевалкой, до половины выбрасывая из воды смуглое тело. В несколько взмахов он обогнал плывущую впереди Сашеньку. Вскоре он почувствовал дно под ногами.
— Ну, ладно, Митя, ты выиграл! — закричала Маринка. — Давай уплывай отсюда. Нам одеваться надо. А потом приходи к нам. Мы здесь будем…
Девушки, осторожно ощупывая дно ногами, выходили на берег.
Отжимая мелкие, как роса, капельки, Сашенька провела руками по бедрам.
— Какая ты, Саша, складная, — сказала Маринка, с любовью глядя на подругу. — Ну, прямо как куколка. Вот, кажется, так бы взяла тебя, поставила на ладошку и понесла.
— Ну, положим, недалеко бы ты меня унесла, — усмехнулась Сашенька, ласково взглянув на Маринку. — Ты думаешь, во мне сколько? Во мне ведь четыре пуда.
Весело смеясь, они одевались.
— Беспокойное все-таки это дело — любовь, — говорила Маринка. — Вот Митя нырнул, а у меня уж сердце заныло, жалко стало. А вдруг, думаю, больше никогда-никогда не увижу… Да, слушай, Саша, когда мы были в Житомире, ты там видела большую скалу над рекой?
— Нет. А что?
— Мне одна старушка рассказывала. Давно это было, лет пятьсот. Возвратился из похода на турок какой-то пан Чапский. Заходит в дом тихонько, а его жена с любовником. Понимаешь, какое дело? Ну, тут он повернулся, сел на коня и айда. Выскакал на эту скалу, разогнался, раз — и в реку! Так вместе с конем и убился.
— Ну и чудак, — заметила Дуська. — Он бы сначала ей, шалаве, все глаза повыцарапал. Смотри-ка, мужик воюет, а она, гадюка, чем занимается…
— А что это сегодня Вихрова не видно? — спросила Маринка, садясь на траву.
— Бочкарев еще вчера послал его в какую-то деревню по делу. Они вместе с Ильвачевым поехали, — с некоторым беспокойством ответила Сашенька, присаживаясь подле нее. — Смотри, Митя идет, — показала она.
— А ну, граждане, как у вас и что у вас? — спросил Митька, подходя к ним и улыбаясь.
— У нас хорошо, — в тон ему сказала Маринка. — А у вас, видать, совсем весело?
— А как же нам не быть веселыми! Хм… Братишка письмо прислал. Пишет, что получил посылку и скоро в школу пойдет.
— А когда ты ему посылку посылал? — удивилась Маринка.
