Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники - [14]
Обычно, нанимая работников, хозяин устраивал либо в день найма, либо в воскресенье, предшествующее жатве, обильное угощение. Эта трапеза, одним из главных блюд которой был окорок (к этому дню обычно закалывали свинью), во многих местах, в частности в Шампани, называлась «manger le jambon» («есть окорок»). Она имела значение скрепления договора, заключенного устно. Отсюда родились выражения «я справил пасху», «я ел окорок» («J’ai fait Pâque», «J'ai pris le jambon»), означавшие, что человек уже нанялся на жатвенные работы. Общественное мнение строго осуждало лиц, нарушающих этот договор>{92}.
Начало жатвы и особенно ее завершение сопровождались обрядами, в которых можно усмотреть и радость по поводу окончания напряженного труда, и благодарность за хороший урожай, и стремление магическими средствами обеспечить будущий урожай.
Обряды, связанные с началом жатвы, аналогичны обрядам, совершаемым по ее окончании, но во Франции они не были столь обязательны и столь разнообразны, как обряды с последним снопом.
Первые срезанные колосья, так же как последние, считались наделенными особыми свойствами, способными влиять на будущий урожай. Из первых срезанных колосьев делали букет, украшали его цветами и торжественно преподносили хозяйке или хозяину дома. Букет прикрепляли к потолку в доме или амбаре, иногда под навесом камина и хранили до следующей жатвы. Очевидно, стремление сохранить первые колосья исходило из представлений о том, что в них заключена плодородящая сила зерна>{93}.
Обряды, сопровождающие завершение жатвы, более разнообразны, но они рано утратили бо´льшую часть своих архаических черт. Описания жатвенных обрядов, относящиеся к первой половине XIX в., не всегда позволяют уловить первоначальный смысл их. В этот период трудно выделить комплекс обрядов, связанных с каким-то определенным представлением, чаще всего это было смешение различных представлений. Но доминировала при этом идея о том, что дух растительности, дух хлеба, обладающий живительной, плодородящей силой, воплощается в последнем снопе и его благотворное влияние распространяется на тех, кто причастен к срезанию последних колосьев, к вывозу последнего снопа с поля. Дух растительности, по народным представлениям, мог воплощаться и в каком-либо животном либо птице, чаще петухе.
Наиболее полное описание этого обряда, совершавшегося в Лотарингии, относится к первой половине XIX в. Когда жнецы приближались к последнему несжатому участку поля, первый работник приносил большую ивовую ветвь, называемую май, украшенную разноцветными лентами и букетами из полевых цветов. На верхушке этой ветви был привязан живой петух. Ветвь прикрепляли к шесту, который втыкали в землю посредине еще не сжатого поля. Жнецы окружали этот участок и по знаку, данному первым работником, устремлялись по направлению к маю, стараясь срезать колосья как можно быстрее. Приближаясь к центру, они подражали кукареканью петуха, а собирательницы колосьев вторили им кудахтаньем. Жнецу, первому приблизившемуся к букету, все кричали: «Держи его крепче, чтобы он не спасся»; «кончай его, держи его крепче!»
Жнец, срезавший последние колосья, объявлялся «королем букета». Он получал право связать сноп (la maitresse gerbe), которым завершалась жатва, выбрать себе «королеву», и эта пара удостаивалась чести идти впереди последнего воза со снопами. Хозяйка и хозяин фермы подавали прибывшим на ферму «королю» и «королеве» по кружке вина, которым затем угощались все жнецы.
Затем убивали петуха жатвы, отрезая ему голову косой. Жареный петух был одним из блюд обильной трапезы, называемой «tue-chien» («убей собаку»), трапеза завершалась песнями и танцами.
Встречаются сведения о том, что честь срезать последний сноп предоставлялась хозяйке или хозяину дома (Нормандия, Ниверне).
Девушка, которая помогала связывать последний сноп, могла надеяться найти мужа в ближайшем году и жить счастливо. В отдельных местностях девушку или юношу, срезающих последний сноп, называют «счастливое дитя».
Среди элементов обряда, наиболее часто соблюдавшихся в различных областях страны, следует отметить обычай прикреплять последний сноп над воротами амбара, украшать его ветвями, цветами, разноцветными лентами (почему нередко и называли его «букет»), делать последний сноп бо´льшего, чем обычно, размера. Иногда в последний сноп завязывали и жнеца, принесшего этот сноп. Жнец плясал со снопом под пение всех присутствующих. Иногда старались в последний сноп завязать одну из девушек на выданье>{94}.
В области Лимузен еще в 1914 г. делали последний сноп в виде куклы, которую носили по деревне. Затем сноп обмолачивали отдельно от других, зерна от него собирали, ими кормили кур 1 января, чтобы лучше неслись. Иногда один из снопов наряжали в платье, ставили его на последний воз.
В одной из областей Шампани пучок последних колосьев связывали на месте, затем хозяин и жнецы прыгали через этот несрезанный сноп и лишь затем срезали.
В Нормандии последний сноп, называемый «королева», ставили в центре двора и вокруг него водили хоровод.
Отзвуком древних представлений о воплощении духа хлеба в образе животных являются названия последнего снопа именем животного или птицы. Французы чаще всего обращались к образам зайца, лисицы, волка, перепелки, а также к образам домашних животных: собаки, кошки, петуха. Для обозначения окончания жатвы, срезания последних колосьев наиболее часто употреблялись выражения: «убить жатвенного зайца», «убить волка», «убить собаку», «убить перепелку», «поймать зайца», «поймать кошку» и т. д. Так, в Шампани, когда жнецы приближались к последним колосьям, говорили: «собака отступает в хлеб»; когда же падал последний пучок, говорили, что «ей отрезали лапу»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Имя историка и этнографа С. А. Токарева известно читателю по книге «Религия в истории народов мира», которая пользуется огромной популярностью. Предлагаемое издание знакомит читателя с работами С. А. Токарева, посвященными происхождению религии и ее ранним формам. С некоторыми из них любители истории познакомятся впервые. Книга рассчитана на всех, кто интересуется историей культуры и религии.

Настоящая книга — монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в., выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.

Монография — четвертый, последний, выпуск серии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы». В нем освещается история происхождения и развития обычаев и обрядов в странах западной Европы, показываются исторические корни основных календарных праздников, описываются ритуалы этих народных празднеств — развлекательные, игровые моменты и т. д.

Книга представляет собой монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в. выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения европейского материка или религиозных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.