Календарные дни - [9]
— Давайте посомневаемся в вашу нелюбовь, — сунулся Сменный, выставив из теплого гнезда кудрявую голову. — Предлагаю перенести исповедальные дебаты.
Я вышел на крыльцо. И на обширном дворе егеря, и в близких лесах было очень тихо. На небе точно набросили плотную маскировочную сеть, и сквозь редкие щели просвечивали яркие холодные звезды, планеты, космические корабли. Думалось, что темнота эта — мгновенная. Там, дальше, простирались голубые, схваченные изморозью дали и было много света, бесчисленно раз повторенного зеркалами послушных небесных тел. Но эта непроглядная почвенная темень была ближе, нужнее фейерверка чужой бездны потому, что — казалось — человек за несколько тысячелетий взросления привык ко всему, очеловечив даже самое нечеловеческое — смерть, истончив ее суть, как слепой китайский червь прогрызает орех, до элементарного понятия распада вещества. Привык человек ко всему, кроме одиночества. А вот расселять его в космосе — удел будущих поколений. Те ребята пройдут равные круги космического ужаса и откровений, смерти и рождения и, освободившись от стадного, поводырского чувства, обретут для невиданной любви уверенность и чисто космическое добродушие, чтобы поселиться в любой точке пространства и творить земные дела: плодиться, выращивать сады и живность. Взамен самому первому человеческому чувству — одиночества — придет другое: чувство братства, неистребимое желание поиска живого среди хаоса, когда инстинкт хранения, породивший одиночество, отойдет в тень, а восторжествует живое-в-космосе-сохранение — и так ли долго осталось ждать?
Натасканная салонным манерам лайка выскользнула из сеней, вежливо обошла меня и пустила с крыльца длинную струю, прервав зыбкие мысли о хаосе.
Наступило утро того поганого дня.
Все вокруг было по-зимнему неопределенно и тускло. На небе и земле роились серые пятна. Мы напряглись, надеясь услышать то, что невозможно было пока зацепить самым расчудесным ухом, даже приставив к нему все слуховые аппараты района, — два низких роговых сигнала, переходящих в высокий, то есть весточка, что зверь поднят. Симон с мохнатой ивдельской лайкой наверняка побудил мужиков под ворчание жен, довел загонщиков в тыл засадный, и они затаились до назначенного часа, до полудня, чтобы потом с функциональным гиком и улюлюканием напасть на теплое логово, флажков надумали не развешивать: шума бы мужики наделали без сноровки, псов бы стронули раньше времени.
— Начинай, Ваня, — разрешил Гагаров, щуря глаза и поеживаясь. — Забирай всю полноту власти.
Дважды капитан — по званию и команды — Салтыков, в офицерском ватном бушлате, стеганых штанах, строго прошелся перед строем, обдумывая план предстоящей беседы и одновременно, по уставной привычке, оценивая наш внешний вид и снаряжение.
— Диспозиция такова, — откашлявшись для солидности, чуть хрипловато начал он. — Перед посадкой в машину проверить оружие. Дорога здесь сносная, не в смысле сносит, конечно, но ее кое-где снегом закидало. До места — полчаса. Там машину оставляем на линии электропередачи, а сами идем на номера.
— Географию можно пошире осветить? — попросил любознательный Маковкин, хватавший открытым ртом обрывки знаний, где бы ни случилось и от кого бы ни шло, — и все испуганно повернулись к нему. — Я для того, товарищи, что вдруг потеряемся сгоряча.
— Вот для этого, как правило, надо уметь ориентироваться на местности, — подавляя топографическое ликование, надоумил Салтыков. — Ориентироваться на местности, товарищи, значит определять стороны света и свое местоположение относительно окружающих предметов местности и рельефа. В качестве ориентиров используйте любые предметы на местности и детали рельефа, хорошо выделяющиеся и заметные на местности. Для начала выберите вокруг себя три-четыре наиболее приметных ориентира.
— Иван Сергеевич, если не успокоишься, мы тебя переизберем по канонам демократии! — пригрозил танцующий со своей бородой Гагаров, на ветру он раскалился до макова цвета. — Антон Антоныча, к примеру.
— Что ж, если товарищи окажут доверие, — скромно потупился Сменный, но мы не успели оказать, Салтыков мгновенно переключился на деловой лад.
— В полутора километрах от места сосредоточения обозначена на районной карте деревня Гари. Прямо перед нами, то есть на номерах когда застынем, в полукилометре, в березовом колке, донельзя захламленном бурной деятельностью отечественных лесорубов, будет волчий стан. За лесом простирается поле со стогами совхозного сена. А далее падинник нарезан миром, скотомогильник на местном наречии. Волки, как правило, часто наведываются туда, если свежатины нет.
Грохнул выстрел, как пишут в старинных охотничьих журналах. Несколько сот атмосфер вырвалось из ствола, оставив легкий звон в ушах и мелкие шорохи невидимого градового облака, падавшего на снег. Нелишнев стоял, расставив ноги, и пристально вглядывался в алеющий восток, только из дульной части ружья выкрадывался легкомысленный дымок.
Охотники замерли.
— Думаю, ясно, как поступить с нарушителем общепринятой системы, — после некоторого молчания проговорил побледневший Салтыков. — Я лично за то, чтобы отстранить Нелишнева от намеченной охоты! Другие предложения есть?
Городской школьник приезжает на летние каникулы к своему дяде — колхозному ветеринару. Не прост деревенский Айболит — к нему прилетают лечиться созвездия Гончих псов, Лисица и Единорог… Помогая дяде, мальчик знакомится с благородной профессией звериного доктора, узнает целебные свойства уральских трав и растений.Книга адресуется школьникам младшего и среднего возраста.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.