Календарь Морзе - [6]

Председателева жена ойкнула и в испуге прикрыла рот ладонью.

– Хренуклы! Мы тут хренундой не занимаемся! Пашешь, сеешь, не бухаешь? Да будь ты хоть луноход на батарейках, похрен нам!

– А как же…

– Пора уже возвращаться вам, вечереет, – резко свернул разговор Председатель. – Не надо тут вечером шляться, это вам не город… Приятно было познакомиться, счастливого пути!

Он буквально выставил нас на улицу, и мы побрели к оставленной у правления машине.

– Можно я тебя буду теперь называть «пиздобол с радио»? – ехидно осведомилась Анюта.

– Что, завидно?

– Ой, подумаешь, – отмахнулась она. – Это было забавно. Но мне не хватает фактуры…

Она сделала несколько снимков поселковой улицы телефоном.

– Так, – заявила Анюта решительно, когда мы дошли до машины, – уезжать рано. Мне нужна молодежь, причем в естественной среде обитания. Есть же здесь какой-нибудь клуб?

Я попытался объяснить Анюте разницу между тем, что подразумевает под словом «клуб» она, и что – сельские жители, но не преуспел.

– Наплевать, мне нужна информация.

– Анюта, – замялся я, – в силу древних и освященных веками традиций, визит городских в сельский клуб является приглашением к межкультурному диалогу в формате, к которому мы можем быть не готовы.

– Антон, твои опасения представляются мне чрезмерными, – ответила Аня мне в тон, – времена социального антагонизма между городом и деревней прошли.

Мне бы ее уверенность. На мой взгляд, что сам клуб – небольшой домик с облезлыми псевдоколоннами, что контингент – чередующий папиросы с семечками, были вполне посконными. Но Анюта бестрепетно прошла внутрь, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

Сказать, что на нас смотрели, – это сильно преуменьшить. На нас откровенно и настойчиво пялились. Анюта очень красивая, и на нее пялятся везде, но тут воздух просто дымился от взглядов. Ну или кто-то, несмотря на запрещающие таблички, курил втихаря. Музыка была не совсем кошмар – просто очень громкая и с паршивым качеством. А так – обычная попса. На большом телевизоре крутился клип к совершенно другой песне, большие колонки похрипывали на басах. Сельские жители возраста от пятнадцати до тридцати перетаптывались в чем-то вроде танца, двигаясь неизящно, но удивительно синхронно, как детали одного механизма. Движения их были совершенно одинаковы, что создавало немного зловещее впечатление.

А вы знаете, дорогие радиослушатели, что танец – это сублимация и имитация совсем другой физической активности? Сначала люди, громко ухая, прыгали с кремневыми копьями, изображая, что охотятся на мамонта. Вскоре мамонты, не выдержав идиотизма этого зрелища, вымерли. Теперь люди принимают причудливые позы под музыку, изображая секс. Опасаюсь за секс. Но здесь, вдали от модных веяний, танцевали как перед набегом на соседнее племя. Со сжатыми кулаками, топая и хэкая.

Кажется, Анюта представляла себе сельский клуб как-то иначе, но смутить ее трудно. Буквально через десять минут она уже с кем-то болтала у стола, изображающего барную стойку. О чем именно – я разобрать не мог. Прислонился к стене и старался быть как можно менее заметным, приглядывая за общей обстановкой.

Сначала все шло нормально – Аня спрашивала, улыбалась, снова спрашивала, что-то записывала в блокнот, меняла собеседников, была очаровательна и неотразима, как всегда. Но потом я заметил, как кто-то начал, украдкой показывая на нее пальцем, что-то шептать на ухо лидеру компании довольно агрессивно выглядевших ребят. Этот шептун был явно старше большинства здешних посетителей и, закончив свое дело, сразу ушел. Зато его визави начал, поглядывая в нашу сторону, разговаривать с остальными.

– Ань, нам пора, – мне пришлось почти орать ей на ухо.

– Я еще не закончила…

– Поверь мне, нам действительно пора, – сказал я, глядя на то, как часть молодых людей, кидая на нас внимательные взгляды, выходит из клуба, а часть приближается, блокируя другие выходы.

Нас встретили на улице, примерно на полдороге к машине. Было уже совсем темно и удивительно безлюдно. Их было пятеро, и задохликами они не выглядели. Много физического труда на свежем воздухе и здоровое калорийное питание.

– Слышь, городской! – сказал их фронтмен. – А спорим, я тебя с одного удара положу?

Он был не самым крепким из этой компании и не выглядел особо умным. Непонятно, почему он за альфу.

– Спасибо, не интересует, – ответил я спокойно, задвигая Аню себе за спину.

– Чо, ссышь, когда страшно, городской? – ухмыльнулся парень.

Я неопределенно пожал плечами – что-то в их поведении не вязалось с типичным уличным наездом, была какая-то фальшь. Но бежать было некуда, и звать на помощь некого.

– Говорили вам – езжайте, нечего вам тут делать! Говорили же? – Он упорно заводил себя.

Вот что неправильно – нет в нем куража, с которым начинают такие базары. Непривычно ему и неловко.

– Интересуетесь, куда люди пропадают? – Он уже почти довел себя до нужной кондиции, но все же ему было почему-то ссыкотно. – Ходите тут, вынюхиваете, выспрашиваете… Может, вы вообще – пуклы, уж больно гладкие!

Ему уже пора было меня бить, это важный момент – когда начать драку, но он чего-то тянул.