Календарь капельмейстера Коциня - [110]

— Первый хавтайм закончен! — шутливо заявил Марис. — Теперь небольшой отдых, потом продолжение в том же духе!

Но Юлиана и слышать не желает о продолжении путешествия. Озябла как щенок. Купальник хоть выкручивай. Почему Марис опрокинул ее в речку, сердито спрашивает Юлишка. С умыслом?

— Нет, со спасательным кругом, — смеется Марис. — Смотрите: моя роба совершенно сухая. Осмелюсь предложить, если вас не шокирует.

Они решили посидеть на песчаном берегу и обсушиться.

Солнце пекло, благоухал можжевельник — стояла такая тишина, что было слышно, как прошуршал по водной глади пожелтевший лист.

— Не смотрите сюда, я переодеваюсь! — говорит Юлишка. — Я вся мокрая, как водяная крыса. Только не смейте сюда смотреть, Нечестивец!

— Очень надо!

Юлишка выкрутила купальник и повесила его на можжевеловый куст.

— А теперь: живо! Киньте мне матроску! — командует Юлишка. — Я прикроюсь ею, как фиговым листком.

Ловит брошенную ей не глядя робу и садится рядом с Марисом, прикрыв колени сухим подолом.

— Можете повернуться. Обсохнем и — назад, домой, напрямик!

— Ничего подобного! — возражает Марис. — Если я что-нибудь задумал, то довожу до конца. И вас заставлю. — (Он хватает Юлишку за пятку и задирает ей ногу). — Вот так. Что это вы надумали? Мы оба голышом двинем через лес? И мне еще придется тащить на себе этот проклятущий брезентовый мешок? Руками пианиста? Нет, мадемуазель! Доберемся до Межсаргов, а там уж Фицджеральд отвезет вас домой и сдаст старушке нянюшке.

Юлишка сидит, улыбается. Склонив голову, натянув на колени робу. Почти нагая. Маленькие упругие груди, округлые плечи, нежные гибкие руки. Простодушно, как малое дитя, выковыривает из песка и подбрасывает в воздух шишки.

— Знаете что, я вас нисколько не стыжусь, — заверяет она, поймав потаенный взгляд Мариса. — Вы не такой, как другие. Можете смотреть на меня смело. Может, я вам даже чуть-чуть нравлюсь?

— Где вы успели так загореть? — удивляется Марис. — Спина, грудь, ноги — все шоколадного цвета.

— Это у меня от рождения. Какие-нибудь предки, должно быть, жили в Гонолулу. И глаза раскосые. Ни у папа́, ни у мама́ глаза не раскосые. У меня одной. Жаль, я некрасивая, но мне наплевать на красоту — уж кто красивая, так это ваша Зинаида!

— Оставьте в покое мою Зинаиду!

— Ух, черт, какие сильные руки! Когда вы схватили меня в воде, я подумала: вот-вот он…

— Что — он?

— Но вы не такой, как другие… Знаете что, будем друзьями. Навечно, ладно? Зовите меня Юлишкой, а я вас буду звать Мори́сом.

— Никакой я не Морис, — говорит Марис. — Повторяйте за мной: Ма-рис!

— Мариус? Нет-нет! Тогда уж лучше Конни! — громко произносит Юлишка и целует Мариса в ухо. — Конни Сорвиголова, мы друзья, не так ли?

— А как же, ей-богу!

— Поклянитесь, Конни! Скажите: я навечно буду вашим другом!

— Я навечно буду вашим другом до тех пор, пока в Калнаверы не возвратятся мама́ и папа́ и не запретят нам встречаться.

— Когда мама́ вернется в Калнаверы, меня там уже не будет…

— А где вы будете?

— Я кое-что придумала, — говорит Юлишка, — есть у меня одна идея. Но пока я вам ничего не скажу.

— Ничего, приедет мама́, она из вас выбьет эту идею через мягкое место, — цинично замечает Марис.

— Когда она приедет, меня в Калнаверах уже не будет… И не ухмыляйтесь! Если я что-нибудь задумала, то довожу до конца. Важно лишь, чтобы вы, Конни, навечно оставались моим другом и защитником.

(«Это я почти что могу обещать…» — думает артист, но вслух не говорит.)

— В конце концов, там видно будет, кто вы такой: Сорвиголова или Нечестивец? Может быть…

— Милая Юлишка, нам пора двигаться. Время — деньги!

Девушка, спрятавшись за можжевеловым кустом, что-то долго возилась со своим купальником. Наконец появилась вся пунцово-коричневая, как клубничка. Поехали! Марис помог ей залезть в лодку. Спасательный круг, сказала Юлишка, она теперь для верности наденет на себя.

«Как же этой девчушке хочется жить», — подумал Марис.

До межсаргской мели доплыли без происшествий.

— Вон там наш дом, — показал он на серые строения за картофельным полем. — Сейчас вы увидите, что такое нищета… Можете глядеть во все глаза — вас я стыдиться не буду. Как только эти руины вам опротивеют, скажите. Я немедленно оседлаю коня и увезу вас оттуда.

— Куда?

— В богатство… Назад на остров счастья.

Поначалу Юлишка и впрямь была изумлена. Полупустые комнаты. Стол. Скамья. Два стула. Старый комод.

— А он античный?

— Да, из Византии…

— А это фортепьяно?

— Инвентарь Певческого общества.

Через полчаса она уже пообвыкла.

— Знаете что, Конни! Мне по душе бедность. Тут такой чистый воздух. И столько мух! А почему ваш отец так загадочно испарился?

— Ему не нравится, что мы разговариваем на чужом языке.

— Я могу и по-другому, — говорит Юлиана. — Пускай он приходиль!

— Не обращайте на него внимания, Юлишка. У него свои заботы.

Внезапно Юлишке захотелось пить.

— Марис, принесите сельтерскую.

Марис отвел ее к колодцу, раскрутил большую рукоять, вытащил ведро, зачерпнул полную кружку и сказал:

— Прошу! Натуральная минеральная вода. Ну как?

— Отлично! — похвалила Юлиана. — Значит, таким вот образом получают сельтерскую? — удивилась она. — Потому папа всегда говорит: сельтерская — дешево и сердито!