Каланы возвращаются на берег - [72]

В Хреновском лесхозе есть озеро-старица Исакино. Его протяженность — 600–700 метров. Бобры на Исакино живут более 10 лет. Только на одном берегу этой старицы насчитали 204 дерева, подгрызенных бобрами за несколько лет, преимущественно осин диаметром 20–25 сантиметров.

Вдоль берега имелось 25 провалившихся и осевших бобровых нор. В воде лежало около десятка сваленных бобрами деревьев. Прибрежная полоса леса была сильно изрежена.

Несомненно, такой «размах деятельности» грызунов (а он типичен для многих занятых ими водоемов) не может не отражаться на окружающей среде.

Имеются и другие формы «бобровой опасности», менее серьезные, а подчас и курьезные.

Охотовед Воронежской госохотинспекции А. Г. Петров сообщил авторам о таком любопытном факте. По его наблюдениям, бобры за последние годы интенсивно расселяются из поймы Битюга и часто оседают в небольших водоемах, по берегам которых нет зарослей деревьев и кустарников. Одна такая семья уже четвертый год живет в безлесном водоеме неподалеку от поселка Хреновое. Звери забавляются, подгрызая… телефонные столбы проходящей рядом с болотцем линии связи. Однажды ночью они подгрызли колесо у бочки, в которой возят воду для поливки огородов.

Дают ли основания перечисленные выше факты для пересмотра взгляда на бобра как на зверя полезного, чье присутствие желательно для человека? Двух ответов на этот вопрос быть не может. У нас нет оснований относиться к бобру по-иному, чем прежде. Подтверждение этому можно опять-таки найти в опыте Северной Америки, где «бобровый кризис» был успешно преодолен.

Даже при чисто бухгалтерском подходе к проблеме польза от бобра в целом намного превышает наносимый им ущерб.

А эстетическое значение бобров? Их поселения, их уникальные сооружения оживляют ландшафт, привлекают многочисленных туристов, любителей природы, краеведов.

Основное же то, что вредящую деятельность бобров можно значительно уменьшить и во многих местах даже свести на нет. В процессе эксплуатации популяций бобров нельзя допускать создания их избыточных плотностей. Но если уж это случилось и звери подорвали свою кормовую базу, начали селиться в нежелательных для человека местах (или — при нормальной плотности населения — возвели в неподходящих местах свои постройки), надо принимать меры. «Опасные» семьи бобров, члены которых действуют в нежелательном для человека направлении, вылавливают и переселяют в другие, более глухие водоемы. Если нет смысла заниматься отловом и расселением зверей, то их добывают на шкурку.

Пытались, не трогая бобров, разрушать их плотины (иногда даже с помощью динамита). Эта работа оказалась бесполезной: звери очень быстро восстанавливали свои сооружения. В последнее время в США начали применять несложное приспособление, которое позволяет, не разрушая плотин и не вылавливая зверей, предотвращать затопление зверями ценных сельскохозяйственных и лесных угодий. Это своеобразные дренажные трубы, которые пропускают через бобровые плотины, у их основания. Они значительно снижают уровень воды в устроенных зверями запрудах.

Итак, причин для беспокойства нет. Нет надобности и пересматривать наше отношение к бобрам. Следует продолжать их дальнейшее расселение по стране, восстанавливать ареал этих ценных животных.

Но необходимо помнить об одном условии — за популяциями бобров надо постоянно следить, регулировать их численность, переселять или добывать на шкурку вредящих зверей. Короче говоря, человек должен по-хозяйски относиться к бобрам, как, впрочем, и ко всем охотничьим зверям.

И другая сторона проблемы, затронутой нами в этом разделе. Продолжительность жизни многих зверей в естественных условиях очень мала. Популяции ондатры и белки, например, полностью обновляются за 3–4 года. Зверьки, которых человек не использовал для своих целей, погибают бесследно, без пользы для нас. Мы пока что не настолько богаты, чтобы допустить это.

Итак, охранять, но и добывать. Добывать в разумных размерах, без ущерба для благополучия вида. Этот принцип лежит ныне в основе стратегии рационального природопользования. Не пассивная охрана животных (в некоторых случаях она, разумеется, не исключена), а рациональная эксплуатация их запасов.

Бобровые гоны

Знаменитый французский философ Мишель Монтень сказал, что невозможно придумать ни одной мысли, предложить ни одной идеи, которые уже не высказывались и не выдвигались когда-то людьми. Так и с идеей рационального использования диких животных. Наши предки не только знали о ней, но и пытались ее применять.

Примером, подтверждающим это, может служить существование в прошлом настоящих бобровых хозяйств. Некоторые современные авторы называют эти хозяйства «примитивными», но не поверхностен ли этот вывод? Ведь прежде люди, приставленные к бобровым делам, только ими и занимались, приобретали опыт, совершенствовали приемы, передавали их по наследству.

Князья и духовенство владели обширными поместьями, в состав которых входили угодья земельные, лесные, водные. Они были собственниками диких зверей и птиц, населяющих эти угодья. Давно было замечено, что бобры очень привязаны к определенным водоемам, и если их не истреблять поголовно, а добывать, оставляя достаточно зверей для воспроизводства, то они долго живут в одном и том же месте. Это натолкнуло хозяев на мысль сдавать участки водоемов, заселенные бобрами, в аренду. Их назвали бобровыми гонами, а людей, занимающихся арендой, — бобровниками.