Каланы возвращаются на берег - [56]

В 1891 году промыслы котика, калана, а также сивуча, моржа и песца были переданы в аренду на 20 лет американскому торговому дому Гутчисон, Кооль и К⁰. По официальным данным, эта компания добыла за два десятилетия около 660 тысяч котиков и уплатила в русскую казну почти 1,5 миллиона рублей. Однако она же продала за этот период на лондонских пушных аукционах 746 681 котиковую шкурку. Особенно большую бойню котиков устроили арендаторы в последний год действия договора. Преемнику дел компании Гутчисона и Коо ля — «Русскому товариществу котиковых промыслов», образованному группой сибирских капиталистов, осталось только горестно поглядывать на остатки пиршества своих американских коллег. К этому времени совершенно обнаглели морские хищники, международные браконьеры. За 1906–1912 годы на Командорских островах было добыто около 30 тысяч котиков, более 1 тысячи каланов, 7250 песцов. Японские котиковые шхуны добыли за это же время более 82 тысяч морских котиков, они орудовали на Командорских лежбищах, истреблялй зверей во время миграций, почти не давали им покоя на местах зимовок, в море, у берегов некоторых японских островов.

Дело явно шло к полному истреблению ценных видов пушных зверей на всей планете. Ведь разграблению подвергались и популяции южного антарктического котика, обитавшего в южном полушарии. После того как в 1775 году капитан Кук открыл острова Южная Георгия и обнаружил на них огромные котиковые лежбища, сразу же начался хищнический промысел этих зверей. С 1800 по 1822 год их здесь добыли 1 250 тысяч. «Освободили» от котиков и лежбища на некоторых других островах. К концу XIX века с ними было почти покончено.

Длительные переговоры между заинтересованными государствами об учреждении международной охраны котиков в Тихом океане завершились успехом лишь к 1911 году. Что же сохранилось к этому времени у России?

Лежбища котиков на острове Тюленьем отошли к Японии вместе с островом и южной частью Сахалина — после войны 1905 года. А Командорское стадо?

Японские хищники доконали когда-то мощные Корабельные лежбища. «Но если Корабельные лежбища угасли совершенно, то и положение прочих оказалось незавидным, — писал Е. К. Суворин, автор прекрасной книги о пушном промысле на Командорских островах. — Чтобы вполне точно установить наличное количество на островах котиков, чтобы определенно узнать, с какими запасами зверя мы приступаем к запуску, я решил произвести всекотовую перепись, устроив для этого примерные отгоны…

…На лежбищах обоих островов оказалось: секачей — 37, полусекачей — 9, холостяков — 220, маток — 4061, черненьких — 4646, трупов черных — 128».

На острове Медном к 1912 году осталось 3335, на Беринге — 1311 котиков.

Уж больно шкурка хороша

Не зря кипели страсти вокруг мехов калана, котика и других полуводных зверей. Их шкурки всегда пользовались большой популярностью. Высокие товарные свойства шкурок зверей-амфибионтов обусловлены именно теми особенностями мехового покрова, которые помогли им приспособиться к обитанию в водной среде: относительно большим количеством волос всех категорий, их формой, густотой, шелковистостью, извитостью подпуши, прочности мездры.

При кратком описании товарной ценности шкурок различных зверей мы отказались от систематического принципа, начав раздел с видов, имеющих наиболее дорогие меха.

Шкурка калана не имеет себе равных. У нее очень густое и шелковистое опушение. Мех калана настолько прочен, что изделиям из него практически сносу нет. В отдельных семьях воротники из шкурок этого зверя переходят из поколения в поколение. Мы уже упоминали о рекордной сумме, в которую у нас была когда-то оценена лучшая шкурка калана (6 тысяч рублей в современном масштабе цен). Не менее красноречив и такой факт — накануне первой мировой войны первосортные и крупные шкуры кала-, нов покупались по 2 тысячи рублей.

В XVII–XVIII веках основным потребителем каланьего меха был Китай; в XIX веке о достоинствах этого меха стало известно и в России. Российские аристократы, а затем и богатые купцы считали своим долгом не отстать от моды и обзавестись шапками и воротниками из морской выдры.

Цена шкурок калана с XVIII по XX век сильно менялась. В первоначальный период освоения Камчатки у местных жителей выпало подряд несколько удачных сезонов промысла морской выдры, и шкурки ее упали в цене.

С. П. Крашенинников писал, что камчадалы обменивают шкурку калана за шкурку лисицы или соболя, хотя, по имевшимся в то время ценам, «бобер по малой мере в пять раз дороже соболя». В Якутске шкурки морской выдры продавались прежде по 10 рублей, и только с началом торговли мехами на китайской границе их цена увеличилась до 90–100 рублей.

В 70-е годы XVIII века на Камчатке за лучшие шкуры каланов давали по 30–40 рублей, через сотню лет за них нужно было уже платить до 100–140 рублей.

В начале XX века каланов осталось мало, и это не могло не отразиться на цене их шкурок, поступавших на рынки в очень небольшом количестве. В России в эту пору за морскую выдру платили по 300–400 рублей (на месте покупая шкурку у промышленника). На знаменитых лондонских пушных аукционах шкурку реализовывали по 65–75 фунтов стерлингов.