Какое бесстыдство! - [2]

Услышав это трижды повторенное слово, оба офицера съежились, как будто на них обрушился шквал.

— Заткни свой грязный рот, — задыхаясь, проговорил капитан. Мы не намерены слушать похабщину.

— Похабщину? — удивленно переспросил Уэйд. — Я не ослышался?

Он взял в руки один из предметов.

— Это пачка галет. Вы хотите сказать, что это похабщина?

Капитан Рэнкер зажмурился. Его трясло. Старый комиссар, скривив побелевшие губы, не сводил с профессора хитрых маленьких глазок. Уэйд взял два других предмета.

— Банка ветчины! — возмущенно кричал он. — Фляжка кофе! Что же вы нашли похабного, черт побери, в ветчине и кофе?!

Профессор умолк, и в комнате наступила мертвая тишина. Наконец Каслмолд кивнул и многозначительно кашлянул.

— Капитан, — сказал он, — я хочу с глазу на глаз остаться с этим мерзавцем. Мне необходимо докопаться до сути этого безобразия.

Капитан посмотрел на комиссара, кивнул, и, ни слова ни говоря, вышел из кабинета.

— А теперь, — сказал комиссар, усаживаясь в кресло Рэнкера, скажите мне, как вас зовут?

В голосе его сквозили медоточивые нотки. Уэйд вздохнул и снова сел в кресло.

— Я прибыл из 1954 года в своей машине времени. На всякий случай я захватил с собой немного… продуктов. А теперь мне говорят, что я грязный пес. Ничего не понимаю.

Каслмолд скрестил руки на груди и медленно кивнул.

— М-м-м. Ну что ж, молодой человек. Я, пожалуй, поверю вам. Это возможно. Историки рассказывают о такой эпохе, когда…э-э… физиологическая поддержка организма осуществлялась через рот.

— Я рад, что хоть кто-то мне поверил, — сказал Уэйд. — Но расскажите мне, что тут у вас за положение с продуктами?

Комиссар слегка покраснел при последнем слове. А Уэйд опять удивился.

— Разве возможно, — спросил он, — чтобы слово… «продукты» стало неприличным?

Услышав это слово опять, Каслмолд убрал белую салфетку и уставился сальным взором на банку, пачку и фляжку. Он облизал пересохшие губы. Уэйд смотрел на комиссара, и в нем поднималось чувство, близкое к отвращению. Старый Каслмолд дрожащей рукой гладил пачку галет, как будто это была нога танцовщицы из кордебалета.

— Продукты, — произнес он со сладострастием. Потом быстро вернул салфетку на место. — П… ну что ж, — проговорил он.

Уэйд откинулся в кресле, чувствуя, как по телу разливается жар. Он потряс головой и поморщился.

— Невероятно, — пробормотал он. Чтобы не встречаться взглядом со старым комиссаром, Уэйд опустил голову. Затем он поднял глаза на Каслмолда и увидел, что тот опять заглядывает под тряпицу с трепетом юнца, впервые попавшего на стриптиз.

— Комиссар?

Каслмолд вздрогнул и выпрямился.

— Да, да, — проговорил он, сглотнув слюну.

Уэйд встал, сдернул салфетку, расстелил ее на столе, положил на нее продукты и завязал в узелок.

— Я не хочу развращать ваше общество, — сказал он. — Позвольте мне собрать необходимые сведения о вашей эпохе, а потом я отправлюсь обратно и возьму свои… и возьму это с собой.

Страх отразился на лице старого комиссара.

— Нет! — крикнул Каслмолд. Уэйд подозрительно посмотрел на него. — Я хочу сказать, — залопотал комиссар, — что нет нужды торопиться. В конце концов… — он развел худыми руками, — вы мой гость. Давайте сходим ко мне домой, там мы немного…

Он прокашлялся, затем поднялся и подошел к Уэйду. Его рука легла на плечо профессора, а на лице появилась улыбка гостеприимного шакала.

— Все необходимые сведения вы сможете найти в моей библиотеке.

Уэйд промолчал.

— Но узелка лучше здесь не оставлять. Возьмите его с собой. Каслмолд хихикнул. Уэйд посмотрел на него с еще большим подозрением. Комиссар постарался закончить фразу как можно суше: — Мне неприятно это говорить, но здесь никому нельзя доверять. Неизвестно, что может произойти. — Он посмотрел на узелок. — Бывают совершенно беспринципные люди.

Сказав это, Каслмолд направился к двери, чтобы избежать возражений. Взявшись за ручку, он проговорил:

— Подождите тут, я выпишу бумагу о вашем освобождении.

— Но…

— Не за что, не за что, — сказал Каслмолд и вышел из кабинета.

Профессор Уэйд покачал головой. Потом он извлек из кармана пальто плитку шоколада.

— Лучше спрятать ее подальше, — пробормотал он себе под нос, а то это может плохо для меня кончиться.

Как только они вошли в дом, Каслмолд сказал:

— Дайте-ка ваш узелок, я уберу его в свой стол.

— Это ни к чему, — ответил Уэйд, едва сдерживая смех при виде нетерпеливого выражения лица комиссара. — Это будет слишком большим… искушением.

— Для кого? Для меня? — воскликнул Каслмолд. — Ха! Это смешно. — Он продолжал держаться за узелок. — Знаете что? Мы пойдем в мой кабинет, и я буду охранять ваш узелок, пока вы выписываете сведения из моих книг. Ну как?

Уэйд пошел за комиссаром в кабинет с высоким потолком. Он все еще никак не мог понять. «Продукты». Он произнес это слово про себя. Обыкновенное слово. Но, как и все на свете, слово это может иметь любое значение, какое припишут ему люди.

Он заметил, как Каслмолд поглаживал узелок, а в глазах его сверкали хитрые огоньки. Уэйд подумал, что бы произошло, если б он оставил здесь с… Ему стало смешно оттого, что он не произнес этого слова. Значит, на него уже тоже действует.