Как же быть? - [18]

С утра, бледнея, разворачивал газету — не повысились ли цены, не обанкротилась ли компания, продавшая ему домик. Однажды он не спал две ночи подряд, ему показалось, что дом по соседству с его работой тоже переоборудуют под гараж: вдруг конкурент съест их!

Постоянный страх за работу, за домик, за семью давил на Роя-старшего подобно многотонному прессу, — он и ходил всегда какой-то сутулый, согнувшийся. Был суеверен и недоверчив.

Изредка, когда его жене или ему самому удавалось случайно подработать, он скорее нёс деньги в банк и, вернувшись, улыбался. Это были единственные, редкие улыбки отца, которые помнил Лори. Впрочем, долго деньги в банке, к сожалению, не залёживались. С сыном Рой-старший не был строг, скорее, даже как-то печально-ласков, словно извинялся всю жизнь перед Лори, что родился тот не у богача, а у такого бедняка.

Разговаривали они больше о домашних делах. И очень редко — Лори помнил каждый из них — происходил у отца с сыном разговор на отвлечённую тему, на тему о жизни. Например, когда купили телевизор.

— Ну вот, сынок, — сказал тогда отец, — теперь заживём. Это тебе не кино — каждый раз выкладывай деньгу. Тут сядешь и смотри себе сколько душе угодно. Если не выгонят (отец о каких бы планах или мечтах ни говорил, обязательно начинал с этих слов), года через два расплатимся со всем — и порядок… Эх, — с тоской продолжал он, — за всё бы расплатиться и в банк отложить. Вот тогда можно спокойно жить.

— А у всех в банках деньги лежат? — спросил Лори.

— Нет, сынок, не у всех. — Отец не смеялся над наивностью сына. — Лежат у тех, кто накопил. Вот будешь взрослым, начнёшь зарабатывать… тьфу, тьфу, не сглазить… будет у тебя работа — обязательно постарайся накопить.

— А зачем?

— А затем, что без денег ты никуда не сунешься. Я вот четыре года твою мать любил, да и она меня, а пожениться так и не могли — денег не было. А поженились, жить было негде. Понимаешь, за всё надо платить… Думаешь, откуда у нас домик этот, телевизор, штаны твои откуда? Всё ведь куплено. Вот смотри, — и отец показал ему маленькую зелёненькую бумажку, — видишь, это деньги. Чем больше денег, тем спокойней живётся. Если в банке кое-что припасено, не страшно и работу потерять — с голоду не помрёшь. Вырастешь, обязательно постарайся накопить для банка.

Лори пообещал, хотя по-прежнему не очень понимал, зачем это нужно. Зато у него навсегда осталось уважение к всемогущим зелёненьким бумажкам, которые дают всё в жизни. О жизни этой от отца он узнавал мало чего. От ребят с улицы и то больше.

Дальше своего квартала Лори в те годы не бегал. В кино ходили редко, в отпуск никуда не ездили; дорога в широкий мир открывалась лишь через экран телевизора.

И вот по вечерам, сидя у мерцавшего экрана, жили.

Через экран в комнату входили короли и президенты, кинозвёзды и чемпионы мира, через него в маленький домик, сотрясавшийся от грохота электрички, вливался аромат экзотических цветов, доносился шелест пальм, плеск моря и пение южных птиц. Протянув руку, можно было потрогать на холодном стекле миллионеров и красавиц, пощупать пачки денег, ткнуть пальцем в бриллиант, Словом, телеэкран, подобно некоей сказочной машине, приближал к счастью.

Тем более, что с экрана неоднократно доказывалось, что счастье весьма доступно. Сколько раз выступали перед телезрителями бывшие бедняки, неудачники, безработные, несчастные, ставшие ныне богачами и знаменитостями. Достаточно было, оказывается почитать такую-то книгу, купить такие-то акции, окончить такие-то курсы или просто посетить известного предсказателя, и вся жизнь могла перевернуться, перейти на счастливые рельсы.

Или, например, конкурсы. Знаменитые конкурсы, сводившие с ума миллионы телезрителей. Все эти «Вопрос в 64 000 монет», «Станьте богатым», «Остановите музыку», «21 вопрос» и другие…

Большие магазины, автомобильные фирмы, ателье мод стали устраивать конкурсы. Тот, кому удавалось ответить на сложные и разнообразные вопросы, мог выиграть целое состояние.

Конкурсы выявляли эрудитов, о которых никто никогда бы не услышал и которые становились в один вечер богатыми и известными всей стране. Оказалось, что есть люди начитанные, всезнающие, обладавшие огромными и разносторонними знаниями в самых различных, иногда малоизвестных, областях жизни.

И это были не юристы, не доктора наук, не писатели, а шофёры, полицейские, студенты, даже школьники.

Какой молодец! Вот молодец! — восхищалась мать Лори, наблюдая, как очередной кандидат, бледный, с частым бисером пота на лбу, кусая губы и закатывая глаза, отвечал на особенно трудный вопрос.

— Эх, чёрт, — бормотал отец, — если будет конкурс по автомобильному мотору — пойду! Честное слово, пойду! Уж это дело я знаю.

А Лори, не отрывая восхищённого взгляда от экрана, мечтал.

Вот он ответил на все вопросы, побил всех противников — знаменитых учёных, и под гром аплодисментов, под стрекот кинокамер получает чек на огромную сумму. Прижав чек к груди, он мчится домой и вручает его маме.

На глазах у Лори навёртывались слёзы.

… Ну, а потом, когда сгорел домик, сгорел телевизор, — сгорели мечты.

Но прошло время, и теперь здесь, в Сто первом городе, на телестудии «Запад-III», мечта вновь постучалась к Лори в дверь «Запад-III» тоже устраивал конкурсы. Они передавались по четвёртой программе. Четвёртая программа была особой. Её завели совсем недавно.