Как завоевать шейха - [30]

– Пора ложиться спать, – сказала Рэчел, – но после такого шумного веселья я заснуть не смогу. Почему бы нам не пойти в кухню? Может быть, нам удастся раздобыть теплого молока?

Дети поддержали ее и сразу бросились к двери. Рэчел была с ними. Малик не переставал удивляться, как легко она вошла в их жизни.

У двери Хаким остановился.

– А ты будешь пить с нами молоко, папа? – спросил он и протянул руку.

Малик едва ли не бегом устремился к двери и взял сына за руку.

– Ни за что не упущу такую возможность, – улыбнулся он.

В кухне было темно.

– Мы должны вести себя очень тихо, – шепотом проговорила Рэчел. – Никто не должен знать, что мы здесь.

Возбужденные дети притихли. Им, конечно, разрешалось приходить в кухню в любое время. Он – шейх, а они – принцы и принцесса королевской крови. Но Рэчел даже поход в кухню умела превратить в захватывающее приключение. Через несколько минут все уже пили теплое молоко с сахаром и корицей.

– Я вам рассказывала, как хотела испечь именинный торт для моей подруги Грейс? – спросила Рэчел. Дети сказали, что нет, и приготовились слушать. – Мне запретили бывать в кухне после того, как я забыла, что поставила противень с бисквитами в печь, и вся школа наполнилась дымом. Моей подруге Грейс очень нужно было взбодриться.

Это было вскоре после того, как Грейс поняла, что беременна. Четыре подруги долго ломали голову, что делать. Рэчел решила, что им необходим праздник, тем более что близился день рождения Грейс.

– Я прокралась в кухню, когда все спали, и очень тихо приготовила торт для Грейс. Я убрала и разложила по местам все. Но когда утром кухарка спустилась в кухню, оказалось, что некоторые вещи не на месте, и она потом очень долго была убеждена, что ее кухню посещают привидения.

– Вас поймали? – спросила Амира.

Рэчел покачала головой.

– Я должен вам кое-что сказать, – заговорил Малик, когда все чашки опустели. Он сделал паузу, тщательно обдумывая слова. – Когда мы возвращались из Талира и на нас напали бандиты, все очень испугались. Но бандитов поймали, и завтра в Талире состоится процесс. Мы все там будем.

Аахил покорно кивнул, Амира бросила вопросительный взгляд на Рэчел, а Хаким принялся нервно играть со своими пальцами.

– Дети, пора спать, – поторопила Рэчел. – Идите к себе и готовьтесь ко сну. Я приду через несколько минут, чтобы пожелать всем спокойной ночи.

Даже Хаким услышал сталь в голосе гувернантки, и дети, не произнеся ни звука, вышли из кухни.

– Мне пора, – произнес Малик, думая уже о петиции деревенских старейшин, которую должен прочитать этим вечером.

– Мы должны обсудить завтрашний день, – сказала Рэчел.

Малик остановился и обернулся, удостоверившись, что между ним и гувернанткой достаточно большое расстояние. Ведь они одни в кухне.

– Не беспокойтесь, я прикажу, чтобы вам подали паланкин для путешествия в Талир.

– Я не об этом хотела поговорить, но хочу заметить, что я достаточно хорошо чувствую себя в седле. Так что не стоит беспокоиться. – Рэчел замолчала, а Малик старался угадать, что ей надо. – Не думаю, что детям следует быть на процессе.

Малик почувствовал, что его рука сама собой поднимается. Он был готов пренебрежительно отмахнуться и выйти из комнаты. Неделю назад он именно так и поступил бы. Но сейчас он укротил свой нрав.

– Почему нет? – спросил он.

– Они дети. Хакиму всего четыре года. Их следует защищать от подобных вещей.

– Они должны знакомиться с реальным миром.

– Но не так! Посещать деревни и совершать поездки по стране – это одно, а наблюдать за жестокой реальностью казни – это совсем другое.

– Они не увидят казнь, – буркнул Малик.

– Все равно это неуместно. Совершенно неуместно.

– Однажды Аахил будет править этим государством. Ему придется принимать тяжелые решения и видеть крайне неприятные зрелища.

– Мы говорим о далеком будущем! – возмутилась Рэчел.

– Я буду плохим отцом, если не подготовлю сына к суровым реальностям дела, которым ему предстоит заниматься. Я впервые увидел казнь, когда был в возрасте Аахила.

– И как ты себя чувствовал?

Малик несколько минут молчал, вспоминая те далекие дни.

– Мы говорим не об этом, – упорствовал он. – Пусть я чувствовал себя не слишком комфортно, но мой отец исполнял свой долг. Он готовил меня к роли шейха. Я понял, что такое судебный процесс и как могут наказывать нарушителей закона.

– И все же: как ты себя чувствовал? – Рэчел тоже могла быть упорной.

Малик вспомнил ужас, который испытал, сидя рядом с отцом. Он до сих пор помнил мольбы осужденного, его просьбы о снисхождении. Подлинный страх читался на лице преступника, идущего на виселицу. И теперь, спустя два десятилетия, он слышал треск – это сломалась шея человека. Малик сглотнул. Он не собирался рассказывать об этом гувернантке его детей.

– Как ты себя чувствовал? – спросила Рэчел в третий раз.

– Я чувствовал, что исполняю долг перед отцом и страной, – сухо сообщил Малик. – Дети должны быть готовы к восьми утра.

Прежде чем она успела возразить, Малик коротко кивнул и вышел. Он не желал больше обсуждать этот вопрос. Гувернантка позволяет себе слишком много. Да, дети будут испуганы. Но это будет для них важный опыт.