Как я воевал с Россией - [26]

Петлюра в тот же день опубликовал декларацию, в которой он призывал украинский народ сделать все, что было в его силах для того, чтобы облегчить польским и украинским войскам их военные операции.

Генерал Деникин, конечно, одинаково враждебно относился и к сильной Польше, и к независимой Украине, так как он всегда оставался верен идее единой неделимой России, — такой, какою она была в довоенное время, хотя он готов был признать Польшу в границах, установленных переговорами и одобренных учредительным собранием. С исчезновением Деникина со сцены военных действий украинцы под начальством Петлюры прогнали большевиков со значительной части Украины и в настоящее время пытаются создать независимое государство. Одновременно с польско-украинским наступлением в разных местах Украины произошел ряд восстаний против большевистской власти, и украинцы с восторгом встречали своих победителей. Между прочим, одна украино-галицийская дивизия, завербованная большевиками в Красную армию, сложила свое оружие и отказалась сражаться против польско-украинских сил.

Для голодающих областей центральной Европы ничего не могло быть более благоприятного, как создание мирной Украины на таких основаниях, которые давали бы возможность завести с этой страной экономические и торговые сношения. Именно на Украине, а не в других умирающих от голода областях России, обреченных под большевистским управлением на полную нищету, могла бы Европа рассчитывать получить требуемые запасы продовольствия…

Нельзя еще сказать, конечно, что из всего этого получится. Большевики, без сомнения, сделают все усилия для победы над поляками, но если правительству Петлюры удастся образовать и поддерживать независимость и государственный строй в согласии с требованиями цивилизации, удастся освободить для вывоза хлеб с помощью сильной Польши — будет вполне возможным в течение ближайшего лета достигнуть удовлетворительных условий мира на Востоке.

В том же случае, если Польша подпадет под власть большевиков и они снова займут Украину, то анархия и связанное с нею уменьшение производительных сил, обычно сопровождающие утверждение большевизма в стране, помешают вывозу зерна из Украины, и, таким образом, поражение Польши немедленно отразится на самых жизненных интересах Польши и на интересах Великобритании». ся отчаянном положении. Польша соглашалась принять все условия мира, основанного на принципе самоопределения народов, живших в областях между Польшей и Россией, и предупреждала союзников о тех последствиях, какие грозили им в том случае, если польская армия будет побеждена советскими войсками.

14 июля большевики заняли Вильно. 17-го Чичерин отказался допустить вмешательство британского правительства в переговоры с поляками. 19-го до нас дошли вести, что «между Варшавой и большевиками не было ничего, кроме беспорядочной толпы, и что если советские войска будут двигаться тем же темпом, каким они шли до сих пор, то через 10 дней они уже очутятся под самой Варшавой». 23 июля поляки просили о перемирии.

Эти события поразили Верховный совет. Французы увидели в них угрозу всем результатам великой войны в восточной Европе. 4 августа Ллойд-Джордж предупредил Каменева и Красина, что «если советская армия будет двигаться дальше, то разрыв с союзниками неизбежен».

Между тем, красные армии катились все дальше и дальше по территории Польши. Там, где еще так недавно был польский фронт, теперь в каждом городе и в каждой деревне создавались коммунистические ячейки и различные организации, готовые шумно приветствовать завоевателей и провозглашать новую советскую республику. Казалось, что Польша освободилась от своей полуторавековой неволи у трех военных империй только для того, чтобы оказаться под ярмом коммунизма. Над этим новым, так недавно освобожденным государством нависла гибель. 13 августа красные войска уже стояли под стенами Варшавы, а внутри города росла красная пропаганда. Где же остановится, наконец, социальное разложение?

Тем временем лихорадочные усилия поляков и союзников добиться перемирия, а затем и мира продолжались. Все их предложения принимались большевиками с притворной готовностью начать переговоры, а вслед за этим начинался ряд проволочек, связанных с выбором подходящего для этих переговоров пункта. В конце концов был избран Минск. 10-го Каменев представил Ллойд-Джорджу проект русских мирных условий, предусматривавший приведение Польши в совершенно беззащитное состояние, но в то же время предлагавший ей довольно разумные границы. Между прочим, он упомянул о некоторых дополнительных статьях предположенного мира. Британская рабочая партия развила сильную агитацию против какой бы то ни было британской помощи Польше, и под влиянием и руководством коммунистов в некоторых частях Великобритании были организованы Советы действия.

В британском обществе абсолютно отсутствовало всякое представление о тех бедах, какие влекло за собою падение Польши, и в силу этого под давлением общественного мнения Ллойд-Джордж был вынужден уведомить польское правительство, что, так как русские условия не посягают на этнографические границы Польши как на границы независимого государства, то в том случае, если они будут отвергнуты, британское правительство не сможет предпринять ничего против Советской России. Французы же смотрели на дело совершенно иначе и, разойдясь по этому вопросу с британцами, заявили польскому правительству, что русские условия «абсолютно неприемлемы». При таких-то обстоятельствах поляки продолжали собирать силы для защиты Варшавы и одновременно старались начать переговоры о перемирии в Минске. Большевики двигались к Варшаве и затягивали переговоры.