Как я влиял на Севку - [15]
— У нас есть шланг, — сказал Федя. — Им папа летом цветы поливает. Вон, между прочим, и кран…
— Братцы! Это ж здорово! Сейчас раскидаем снег, напустим воды и вечером, пожалте, — у нас свой каток! — Севка выбил чечётку и завопил во всю глотку: — Эге-ге-ге! Ого-го-го!
— Фёдор, за шлангом! — приказал капитан. — Остальные за лопатами!
— А у нас нет, — сказал я. — Нет лопат.
— И у нас нет, — вздохнул Борис.
— Не беда, — сказал Лёша, — будем работать по очереди.
Из-за первой очереди мы чуть не подрались. Каждому хотелось первому покидать снег. А на семерых оказалось всего три лопаты.
— Будем тянуть жребий! — сказал Лёша.
— Ещё чего?! — фыркнул Севка. — Я принёс лопату, а кидать будет дядя?! Нашли дурака!
— Слушай, умник, — нахмурился Лёша. — Забирай свою лопату и чтоб духу твоего здесь не было. Понял? А у нас ровно шесть человек останется, как раз полная команда. Понял?
— А я что? — пробормотал Севка. — Я ничего…
Лёша достал семь спичек, у трёх отломал головки, зажал спички в руке, так, что виден был ровный заборчик, и предложил мне:
— Тяни!
Я немного подумал и вытянул среднюю спичку. Без головки.
— Теперь я, — сказал Севка. — Моя очередь!
Лёша опять нахмурился.
— Ладно, пусть тянет, — сказал Эдик.
Севка долго примерялся. Глядел на спички и так, и этак. Взялся было за одну, глянул на Лёшу и отдёрнул руку, точно его ударило электрическим током.
— Хитрый! Думаешь, я не вижу?!
— А если видишь, — закричал сердито Лёша, — тяни, не морочь голову!
Севка торопливо выдернул крайнюю спичку и с досады плюнул:
— Выбрать даже не дадут. Вот люди!
Вторая спичка без головки досталась Эдику.
Третья — Лёше.
Мы поплевали на ладоши и дружно взялись за лопаты.
Мне всегда нравилось смотреть, как дворники разгребают снег. Только что перед тобой был сугроб, а теперь, пожалуйста, — чистенькая дорожка…
И работа казалась мне весёлой и лёгкой. Покидывай себе снежок — одно удовольствие!
Я и раньше замечал, со стороны часто так — подумаешь, что особенного? А возьмёшься сам…
Очень скоро мы взмокли, как мыши, от нас валил пар, а снега убавилось совсем немножко.
Первым сдался Эдик. Он воткнул лопату в снег и хрипло сказал:
— Следующий!
— Слабаки! — засмеялся Севка. — Тоже мне работнички. Учитесь, пока жив!
Лопата в Севкиных руках замелькала быстро-быстро.
— Жарко! — сказал Севка минут через пять и покосился на нас. — В общем, если кто хочет, могу уступить лопату…
Мы стояли и молча улыбались.
Севка вытер шапкой мокрое лицо и жалобно протянул:
— Кто бы мог подумать, что в такой маленький двор может влезть такая прорвища снега?!
Целую неделю мы работали как каторжные.
Зато каток получился, какого не было ни в одном соседнем дворе.
Отец Феди помог сколотить хоккейные ворота. А старший брат Эдика провёл над площадкой электричество.
В воскресенье мы устроили торжественное открытие катка.
Главным распорядителем был Севка. Повязав на руку красную повязку, он носился по двору, как метеор и всеми командовал.
Взрослые хвалили нас:
— Давно бы так!
— Молодцы, ребята!
— Когда человек делом занят, на него приятно посмотреть!
А мать Эдика сказала моей бабушке:
— Хоть на глазах будут. Всё спокойнее…
Гвоздём дня была показательная хоккейная встреча. Нашими соперниками были ребята с соседней улицы.
Мы договорились играть вежливо.
Получился не хоккей, а балет на льду.
Один раз Севка было сцепился с мальчишкой в клетчатом свитере. Но тут подоспел судья, а за ним оба капитана и противники разъехались.
Все остались очень довольны встречей, игроки и зрители.
Вечером за ужином мама сказала:
— Надеюсь, теперь, когда каток построен, мы будем чаще, чем последние дни, видеть тебя дома?
Мы все — бабушка, папа и я, точно по команде, повернули головы.
Мама пожала плечами:
— Что вы на меня вдруг уставились?
— Странно, — сказал папа, — до сих пор тебя беспокоило, что Константин мало бывает на улице.
— Да, — сказала мама, — но для всего существуют разумные границы…
— Тебе кажется, что Константин их преступил?
— Нет, но…
— Мама, — сказал я, — положи, пожалуйста, если можно, ещё одну котлету. Проголодался что-то.
Мама пристально поглядела на меня и погрозила пальцем.
— Честное слово! — сказал я, — у меня последнее время прямо-таки волчий аппетит!
— Тьфу, тьфу, не сглазить бы, — сказала бабушка, — и вправду, точно подменили ребёнка. Бывало, ковыряется, ковыряется в тарелке, а теперь под метёлку подбирает…
— Ничего удивительного, — сказал я. — Здоровый образ жизни. Свежий воздух! Физические упражнения.
— Всё это очень хорошо, — сказала мама, — а всё-таки…
— Не понимаю тебя, Вера, — сказал папа. — Вечно у себя страхи и опасения…
Папа хотел, как видно, сказать ещё что-то. Но мама показала глазами в мою сторону и он взялся за газету.
А я понимал, что хотела сказать мама. Очень даже хорошо понимал.
Моряки говорят, будто чайки заранее знают о приближении бури. У них для этого есть какое-то шестое или седьмое чувство. Наверно, такое чувство было и у моей мамы. В моей жизни уже давно было не всё благополучно, а надвигалась — я в этом скоро убедился — самая настоящая буря.
По правде сказать, из-за хоккея и катка у меня уже давным-давно не хватало времени не только на книжки про шпионов…
