Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - [29]

Валовое Национальное Счастье — идея, впервые высказанная Бутанским королем Вангчуком в 1973 году. Она получила широкую огласку, когда молодой журналист по имени Майкл Эллиот в 1986 году опубликовал интервью с королем Бутана в «Financial Times». Заголовок этой истории не мог быть проще: «Король Бутана: Валовое Национальное Счастье важнее, чем валовой национальный продукт».

Обычные экономисты, вероятно, решили, что король сошел с ума от недостатка кислорода в своих Гималаях. Или, возможно, он и сам балуется тем, чем в Бутане кормят свиней. Нельзя измерить счастье, а даже если сделать это, как можно строить на этом правительственную политику? Абсурд.

И все-таки идея прижилась в других развивающихся странах и даже среди некоторых богатых промышленно развитых. Бумаги были написаны. Были проведены конференции. Похвала была спета. «Бутан является первой страной, официально сказавшей „нет“, и первой, бросившей вызов идее, что деньги — абсолют», — пишет Джефф Джонсон в обзоре Валового Национального Счастья и развития.

Джон Ролстон Сол, канадский философ и писатель, описывает Валовое Национальное Счастье как блестящий трюк. «То, что он делает — это потрясающе. И изменяет дискурс. Внезапно вы говорите о чем-то другом. Вы не пытаетесь внести изменения в старый дискурс — вы вводите новый дискурс с нуля».

Друкпе Кюнле, Божественному Безумцу и проводнику всего экстраординарного, понравилось бы Валовое Национальное Счастье. Это настолько абсурдно, так диковинно, что оно встряхивает нас от оцепенения. Но что такое Валовое Национальное Счастье? Лучшее объяснение, которое я слышал, дал упитанный владелец бутанского отеля по имени Санджай Пенжор. ВНС, сказал мне Пенжор, «означает, что вы знаете, сколько вам достаточно». Экономика свободного рынка принесла много хорошего, но она не знает понятия «достаточно». Экономист Е. Ф. Шумахер, сказал: «Есть бедные общества, которые имеют слишком мало. Но покажите хоть одно, которое говорит: Стой! У нас достаточно».

Богатство не освобождает нас от сомнений. Оно освобождает нас от ручного труда, работы в полях под беспощадным полуденным солнцем или сборки бургеров, в современном эквиваленте. Но богатство может также воспрепятствать человеческому духу, и это то, что очень немногие экономисты, кажется, признают. Шумахер как-то сказал: «Чем богаче общество, тем труднее становится делать достойные вещи без немедленного выигрыша». Радикальное и глубокое высказывание. В богатом индустриальном обществе, где мы якобы наслаждаемся обильным урожаем свободного времени, нам не рекомендуется делать ничего, что не имело бы продуктивного или, лучше, денежного выражения или хотя бы немедленного удовольствия. Бутанцы с удовольствием проводят дни, ничего не делая. Для еще одной параллели с Шангри-Ла, можно вспомнить диалог в книге между британским миссионером мисс Бриклоу и Чанг, хозяйкой отеля в Шангри-Ла:

— Что делают монахи?

— Они посвящают себя, сударыня, созерцанию и стремлению к мудрости.

— Но они ничего не делают.

— Тогда, мадам, они ничего не делают.

Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Ни одна проблема не может быть решена на том же уровне сознания, на котором она была создана». Экономика уже давно создала предпосылки для радикального сдвига в мышлении, какое Эйнштейн произвел в области физики. Является ли Валовое Национальное Счастье таким прорывом? Это неуловимый ответ, который так многие из нас искали? Необязательно, но, по крайней мере, нет, оно наводит на мысль о смене парадигмы. Это имеет большее значение, чем вы могли бы подумать.

С Валовым Национальным Счастьем в качестве официальной политики правительство Бутана каждое решение, каждое постановление рассматривает через эту призму. Будет ли это действие, которое мы собираемся принять, способствовать увеличению или уменьшению общего счастья народа? Благородная цель, без сомнения, но работает ли это? Для того чтобы выяснить, мне нужно поговорить с кем-то из правительства.

Легче сказать, чем сделать. Аудиенцию у Бутанских чиновников очень трудно получить. Даже не думайте о короле, которого и вовсе почитают как живого бога и не помышляют о том, чтобы с ним встретиться. Я выбрал министра, который в моем понимании должен быть настоящим бродячим послом счастья.

Увы, мне сказали, достопочтенный министр внутренних дел был слишком занят, чтобы увидеть меня, так что я решил сделать то, что сделал бы любой уважающий себя журналист. Я вступил в партию. Вернее, пошел на партийный съезд под названием «Почувствуй ВНС». Оно спонсируется группой японских меценатов, живущих в Бутане. Министр — почетный гость. Я занимаю место в первом ряду. Все встают, когда министр внутренних дел входит. Ему лет пятьдесят, и он выглядит вполне достойным образом.

На сцене гигантский бумажный плакат, который гласит: «Любовь, эмоции, чувства». О, нет. Я приготовился к худшему.

Японцы показывают пленку об американской бомбардировке Нагасаки. Ужасные картины мелькают на экране. Дети с кожей, сходящей с тела, как слой одежды. Мужчины, чьи глаза вылезли из орбит. Люди в аудитории поглядывают на меня, единственного американца, как если бы я лично сбросил бомбу.