Как я отыскал Ливингстона - [31]

Красавицы Киземо, с гигантскими размерами задних частей спины, замечательны своим пристрастием к медным украшениям, состоящим из согнутых спиралью колец, которыми они покрывают запястья и верхние части рук, и разнообразием своих головных уборов; по бедным их супругам, лишенным всяких украшений, можно судить насколько в этой стране была велика власть Асмодея; было, вероятно, такое несчастное время, когда эти сильно утесненные супруги были окончательно бесправны. Кроме этих медных украшений, покрывающих оконечности, и разнообразных головных уборов, женщин Киземо часто носят длинные ожерелья, низко спускающиеся по их черному телу.

Трудно представить себе что-нибудь комичнее той сцены, когда одна из этих высоких женщин с вышеупомянутыми, превосходно развитыми частями тела принялась за обыкновенную и необходимую работу, за толчение зерна для себя и для своего семейства. Она производила эту операцию посредством толстой, сделанной из крепкого дерева, ставки, длиною около шести футов; которая соответствовала песту и большой в три фута вышиною деревянной ступки. Наклоняясь вместе с падавшим пестом, все тело ее самым уморительным образом равномерно покачивалось; она ударяла с такою силою, что я опасался за стены хижины; эти сильные удары продолжались до тех пор, пока зерно не выкатывалось из шелухи.

Шау, устраивая свою палатку, приподнял небольшой плоский камень, с целью вбить им кол. Начальник деревни, заметив это, в волнении подбежал и встал на камень; его вид и поза указывали, что этому камню придавалось какое-нибудь особенно важное местное значение. Бомбай, заметив, что Шау удивленный этим поступком не говорит ни слова, пожелал осведомиться у начальника, в чем дело. Указывая пальцем вниз, шейх торжественно произнес «уганга»! Тем не менее, я упросил его показать мне, что лежало под камнем, что он и исполнил с большою любезностию. Моим любопытным взорам представилась маленькая острая палочка, проткнутая сквозь насекомое, прикреплявшая его таким образом к земле. Оказалось, что это насекомое было причиною преждевременных родов одной молодой женщины деревни.

После полудня вернулись с поисков Уледи и Фераджи и привели с собою Камизи со всеми похищенными вещами. Камизи, свернув с дороги и скрывшись в кустарники, недолго, однако, пользовался своею добычей — он повстречался с вагензи, занимающимися грабежом и разбоем, которые бесцеремонно увлекли его в свою лесную деревню и приготовились его повесить. Камизи рассказывал, что он спросил, за что они хотят его убить; они отвечали, что они убьют его, потому что он маганга, т.е. лекарь или волшебник, которых они, поймав, обыкновенно убивают. На эту сцену пришли хорошо вооруженные Уледи и Фераджи и положили конец спорам о судьбе Камази. Они объявили, что он, скрывшийся пагасис лагеря мусунга, бежавший со всею найденною у него добычею. Разбойники не вступили из-за него в спор и охотно отдали палатку, коз и остальные ценные вещи, рассчитывая, конечно, получить награду за поимку; они вполне удовольствовались двумя доти и десятью ожерельями из бус. Камизи, за свое бегство и посягательство на воровство, не мог быть прощен и должен был быть наказан. В Багамойо, пред поступлением ко мне в услужение, он получил от меня вперед деньгами 5 фунтов стерлингов, и ему поручена была кладь бус бубу, кладь, которая не была тяжелее обыкновенной пагасисской ноши; таким образом, бегство его не могло быть ничем оправдано. Тем не менее, желая наказать его, я принял предосторожность и, созвав совет, состоявший из восьми пагасисов и четырех солдат, просил их решить, как поступить в этом деле. Они единодушно решили, что он виновен в преступлении, очень редко случавшемся среди пагасисов униамвези, преступлении, которое может даже набросить тень на репутацию носильщиков униамвези, и что поэтому они приговаривают его к ударам плети, «Великой Владычицы» ослов. Приказав ему явиться, я рассказал ему, насколько поступок его повредил доброму имени пагасисов, насколько солдаты, как стража, потеряли в уважении своего начальника, и как досталось Шау за его плохой присмотр за бродягами, и затем велел Шау и каждому из пагасисов и солдат ударить его по разу; исполнение этого наказание заставило бедного Камизи жестоко кричать.

Пришедший к ночи небольшой караван Уангуана привез мне длинное письмо от добрейшего американского консула Занзибара и целую пачку последних нумеров «Herald’а», позднейший из них был от 4-го февраля. Между новостями, касавшимися деяний конгресса и Нью-Йоркского законодательного собрания, и перечня страшных преступлений Америки, я прочел описание второго приема у президента Гранта, в котором Дженкинс очень старательно описывает туалеты дам, удостоившихся этого почетного приема; как хороши были страусовые перья в прелестных белокурых локонах г-жи —, сколько бриллиантов украшало роскошный наряд г-жи —, дамы, привлекавшей всех своею красотой; как отделан был малиновым атласом шлейф г-жи —; какой блеск разливался от бриллиантов г-жи —, когда она двигалась, облеченная в царственный пурпуровый атлас; как хорош был президент, отдававший себя на этом собрании в распоряжение верховному народу, как благороден был его голос, как поразительны были его серне глаза и как обстоятельна была его походка.