Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина - [16]

Именно поэтому я продвигал идею политической амнистии.

Другой мой аргумент исходил из нашей российской истории и психологии. Я твердил президентским соратникам, что если зачинщиков «октябрьского путча» не освободить, то они в глазах общественности медленно, но верно из преступников станут героями. Ведь у нас в России страшно любят всяческих «сидельцев», жалеют их, что ли. А потому чем дольше сидят по тюрьмам Руцкой, Хасбулатов, Ачалов, Макашов^{28} и прочие граждане, тем больше риск, что на них будет сделана ставка в политической игре. Обязательно найдутся те, кто позовет народ брать штурмом «Матросскую Тишину», дабы на руках вынести оттуда страдальцев и посадить в Кремль. И обязательно найдутся те, кто на этот зов откликнется. А кукловоды, устроившие очередную кровавую бучу, будут потихоньку рулить за спиной своих политических марионеток.

В общем, очень мне не нравилась ситуация, и я сделал всё от меня зависящее, чтобы продвинуть политическую амнистию. Вместе с депутатской группой «Женщины России» мы инициировали процесс и набрали нужное количество голосов. Против проголосовали, помнится, чуть больше 60 человек. Среди них — соратники Ельцина и мои коллеги Геннадий Бурбулис, Егор Гайдар, Михаил Полторанин^{29}, Борис Фёдоров^{30}, Григорий Явлинский. Уже 26 февраля 1994 года Руцкого, Хасбулатова, Ачалова, Макашова и иже с ними выпустили из-под стражи.

А когда ельцинские «оппоненты» вышли из тюрьмы, про них в итоге все просто забыли. Например, профессор Руслан Хасбулатов вернулся к преподаванию экономики. Руцкой со своей «Державой» попробовал пройти в Думу, но не преодолел пятипроцентный барьер. Снялся с президентских выборов 1996 года в пользу Зюганова. Написал много книг, защитил докторскую. Правда, Борис Николаевич, видимо, все-таки питал к нему слабость — не стал препятствовать избранию губернатором Курской области в 1996 году. Помнится, выборы эти шли с большим шумом и треском, с кучей судебных исков, но все-таки состоялись. А вот в 2000-м году второй раз войти в эту реку не удалось — Руцкого со скандалом от выборов отстранили. Его политическая карьера на том и закончилась.

В общем, февральской амнистией 1994 года риск новой гражданской войны в России был загашен до последнего уголька. А что я в итоге получил?

Борис Николаевич на очень повышенных тонах (сначала через Коржакова, а потом и лично) заявил, что я «отпустил его врагов». И как я ни повторял свои политические резоны, для него это дело было слишком личным. Думаю, что в тот момент президент на меня сильно обиделся, и, как мне кажется, навсегда.

Правда, мы с ним еще долго работали вместе, и помочь с выборами в 1996 году он меня лично позвал. Но вот какой-то теплоты, искры в отношениях уже не было.

А я все равно считаю, что политическая амнистия — и есть главное достижение фракции ПРЕС в Государственной думе I созыва. Хотя помимо этого мы еще много других нужных и дельных законов приняли. А исходили при этом из моей любимой формулы: социальная экономика, федеративное устройство и местное самоуправление.

Кстати, мы вместе с Николаем Травкиным — депутатом от Демократической партии России и «по совместительству» главой администрации Шаховского района Московской области — в свое время выступили за Европейскую хартию местного самоуправления.

Борис Немцов, пока не стал губернатором, нас тоже поддерживал. А как стал, то сразу начал повторять: «Местное самоуправление — это потом! Серега, ты не понимаешь, какое может быть местное самоуправление, если у тебя нет денег!» Я ему в ответ: «Раз денег нет, значит, дай людям свободу. Пусть занимаются местными делами под свою ответственность». А он мне снова: «Может, ты и прав, но местное самоуправление лучше потом!» А вот Травкин всегда меня поддерживал в этом вопросе. И на уровне философии в том числе. Местное самоуправление — это же особая идеология, совершенно иной подход к организации жизни и решению проблем людей. Это — своя власть, которая «на расстоянии вытянутой руки».

Я, кстати, до сих пор горжусь тем, что вместе с одним из создателей ПРЕС, видным историком и на тот момент президентом фонда «Политика» Вячеславом Никоновым^{31} написал одну очень важную брошюру под названием «Консервативный манифест», которая стала идеологической основой для ПРЕС. В конце 1990-х эта книжица куда-то надолго исчезла, а теперь вот странным образом возникла из небытия в интернете, и теперь ее можно легко найти и прочесть. Собственно, недавно я ее нашел, перечитал и подумал, что она совершенно не устарела. Идеология консерватизма стала только еще более востребованной.

Так что, если говорить о «больших результатах» ПРЕС, то кроме политической амнистии нам в актив надо еще записать первую редакцию федерального закона о местном самоуправлении, создание в Госдуме Комитета по местному самоуправлению и Комитета по делам Содружества Независимых Государств.

Помнится, партией власти с 1991 года журналисты называли «Демократический выбор России». Потом так стали называть и ПРЕС, и все последующие организации государственнической ориентации.

Оглядываясь назад, можно сказать, что в 1993 году сам собой получился этакий прототип, самые первые наметки двухпартийной системы — сильно справа «Выбор России», у центра — мы. Власть себя стала чувствовать покрепче, ведь понятно, что на двух ногах стоять всегда удобнее, чем на одной.