Как я была принцессой - [108]

Услышав об этом, я вырвала трубку у Дэвида Абрахама и очень решительно заявила Руттеру, что ни при каких условиях сенатор Эванс не должен соглашаться, если правительство Малайзии попытается навязать ему какую-нибудь сделку: например, отдать одного ребенка в обмен на обещание не препятствовать выезду другого. Хорошо зная Бахрина и то, насколько сын для него важнее, чем дочь, я не сомневалась, что в крайнем случае он попытается выдвинуть такие условия. «Не смейте ни на что соглашаться, не спросив у меня! Не смейте! – кричала я в трубку. – Ради бога, скажите мне, где мои дети!»

Когда разговор был закончен, мы несколько минут молчали, ошеломленно глядя друг на друга и пытаясь понять, что нам теперь предстоит. Случилось то, что ни в коем случае не должно было случиться – детей увезли из Австралии, несмотря на то что Федеральная полиция так упорно заверяла меня в обратном.

Ясно, что в первую очередь нам надо добиваться, чтобы индонезийский суд вынес постановление, запрещающее Бахрину покидать страну, но для этого необходимо знать, где именно он находится: Индонезия располагается на сотнях островов. Без содействия нашего правительства найти их будет так же трудно, как иголку в стоге сена. Судя по всему, в Министерстве иностранных дел знают гораздо больше, чем сообщают нам, и я совершенно не могу понять, почему они так упорно не желают нам помочь. Разве главная обязанность государства – это не защита его граждан? Я горжусь тем, что могу назвать себя австралийкой, но ведь патриотизм – это не только возможность демонстрировать паспорт с гербом своей страны. Патриотизм – это уверенность, что государство сделает все возможное для того, чтобы защитить своих граждан, особенно если эти граждане – беспомощные дети. А сейчас мне кажется, что моих детей просто продают в рабство в обмен на подпись на торговом договоре.

Остаток ночи прошел в бесконечных телефонных переговорах. В начале второго к нам приехал Роб Гелл с еще одним мобильным телефоном, и мы тотчас же начали звонить во все концы Австралии, надеясь найти какие-нибудь способы надавить на правительство и заставить его поделиться с нами необходимой информацией. Мы с Яном будили политиков, профсоюзных деятелей, дипломатов и журналистов, Лилиан и Джон набрасывали черновики юридических документов, а Джордж и Дебби снабжали их именами и фактами.

Я разыскала Малколма Фрэйзера, бывшего премьер-министра Австралии, в его загородном доме. Несмотря на то что мой звонок поднял его с постели, он внимательно выслушал меня и пообещал, что нажмет на все рычаги и постарается раздобыть для меня нужные сведения. Потом нам удалось дозвониться бывшему министру иностранных дел, и тот сказал, что не одобряет позицию правительства по данному вопросу и тоже сделает все, чтобы нам помочь. Я рассказала о сложившейся ситуации известному профсоюзному лидеру Джону Хафпенни, и он, как и остальные, проявил сочувствие и обещал нам свою помощь. Лидера сенатской оппозиции и министра иностранных дел теневого кабинета мы нашли в его собственном доме в Аделаиде, на юге Австралии, и он сказал, что поговорит с несколькими знающими людьми и потом перезвонит нам. Ни один из деятелей лейбористского правительства, с которыми мне удалось связаться, не выразил желания помочь, возможно, потому, что я слишком откровенно высказывалась о нерасторопности и равнодушии властей. Брайан Бурдекин, уполномоченный представитель ООН по правам человека, сказал, что пока не знает, чем сможет помочь в нашей ситуации, но займется этим вопросом немедленно. Уже под утро мы с Яном позвонили домой руководителям службы новостей Десятого и Седьмого телеканалов Нейлу Миллеру и Дэвиду Бродбенту. Может, хотя бы давление прессы заставит правительство шевелиться.

Звонки, звонки и снова звонки. Я не собираюсь сдаваться. Я буду звонить, умолять, просить, требовать, клянчить и шантажировать до тех пор, пока не добьюсь того, что мне необходимо для спасения Шах и Аддина. Интересно, чего ожидает лейбористское правительство? Что я забьюсь в угол и поспешу признать свое поражение? Аддин и Шахира – мои дети, вся моя жизнь. Я люблю их гораздо больше, чем себя. Я не успокоюсь, пока не заставлю власти признать, что член королевской семьи из соседнего государства похитил двух маленьких граждан Австралии, грубо нарушив австралийские законы и наплевав на постановление австралийского суда. Я привыкла считать, что главная обязанность членов правительства – защищать своих граждан и заботиться о соблюдении законов. Сенатор Гарет Эванс еще не знает, что его ждет. Он сто раз пожалеет о том, что связался с матерью, детям которой угрожает опасность.

В одной из сегодняшних газет появился комментарий известного аналитика и специалиста по Юго-Восточной Азии: «Эта проблема может быть решена только путем дипломатических переговоров между двумя правительствами. Но, даже если малазийское правительство придет к соглашению с австралийским, его решение не будет обязательным для королевской семьи, потому что, согласно конституции, в Малайзии члены правящей династии стоят над гражданским законом». Другая газета процитировала ресторанную певичку Элми, заявившую: «Надеюсь, Жаклин скоро забеременеет от своего нового мужа и у нее родятся новые дети», – весьма выразительная иллюстрация того, что эта женщина понимает в узах, связывающих мать и ребенка. Не говоря уже о том, что из-за эндометриоза и миомы я, возможно, уже никогда не смогу иметь детей. Да и в любом случае ребенок – это не предмет обстановки, который можно легко сменить, если старый пришел в негодность, а совершенно особенное, живое, дышащее человеческое существо.