Как выжить и провести время с пользой в тюрьме - [9]

В этом отношении тюрьма очень занятное место.

Совершив в вольной жизни какой-нибудь промах или подстроив ближнему подножку или подлость, человек может годами и десятилетиями не давать себе труда задуматься о каком-то возмездии или, тем более, ответственности за содеянное.

В публичном и со всех сторон открытом каждому в нем сущему мире тюрьмы возмездие следует, как Вы совершенно верно отметили, неотвратимо и, главное, немедленно. И совершается оно в полном объеме, в точном соответствии с содеянным. Интересно отметить, что выдача воздаяния в тюрьме никогда явно не мотивируется и не объясняется. В точности, как в реальной человеческой жизни. Вас могут наградить ночью ударом тяжелой табуретки по спине, когда вы спите на койке (шконке по-тюремному), и никто, кроме вас самого не ответит на вопрос: "За что?.."

Если Вы публично совершили правильный поступок по самозащите, но не довели его до логического конца, скажем, по недостатку физической силы, то будьте уверены, это сделают за вас другие. И это обстоятельство — что вашу работу выполнили за вас — нисколько не скажется на том уважении, которое вы этим поступком заслужите. Даже если это была просто словесная атака. Привда, в последнем случае вам придется четко дать понять окружающим, что вы готовы к заведомо неравной схватке, но от своего не отступитесь.

В отличие от расхожих мнений, воздаяние в тюрьме почти никогда не бывает бессмыссленно жестоким и не "соответствующим". Равно как и неоправданно щедрым. Допускающие по дурости или по эмоциям исключения из этого правила беспредельщики рискуют как минимум крупной разборкой, а чаще всего досиживают потом "петухами". С точки зрения "братков" это логично: человеку, не умеющему себя "держать" в тюрьме ничего серьезного доверить нельзя, а чтобы он кого-нибудь на воле не смог ввести в заблуждение своими баснями, его "опускают". А это скрыть невозможно. И вовсе не благодаря каким-то "малявам" или слухам о конкретном "опущенном". В нужный момент любой подкованный человек вытянет из него все нужное через пару минут беседы. Каким образом это делается Вы, Виталий, рассакажете лучше меня в своих рассылках.

Это было второе письмо М.В., оно достаточно длинное и очень глубокомысленное, так что я не нашел возможности как-нибудь его кроить (кроме этого фрагмента), и потому решил сохранить его полностью и представить его в следующем выпуске. Вы его получите завтра.

А вот и первое письмо этого же человека, которое я хочу опубликовать сегодня.

Дорогой Виталий!

Нет слов благадарности Вам за поистине гениальную идею начать именно такую рассылку! Нужно иметь действительно высокий личностый потенциал, чтобы решиться на такое дело, а тем более — сдержанно и благородно проводить его в жизнь. Я внимательно прочитал все три выпуска, немедленно подписался и непременно приму в нем самое активное участие.

Начну с парадокса, который Вы чудно и распрекрасно поймете. Ваша рассылка и все, что в ней появится, это далеко не только система подходов к методам выживания в тюрьме и извлечения из нее пользы. Сам я из тех "мужиков", которые прошли этот путь и остались не просто "при своих", но и приобрели ценнейший жизненный опыт, колоссальную жизнеспособность и стойкость к любым обстоятельствам вольной жизни. Неизбывная внутренняя потребность понять, как и почему удалось не сломаться, не попасть в число "опущенных" или "чушков", заслужить нечто вроде почета и уважения братков, ни в чем не разделяя ни их мировоззрения, ни их ценностей — вот та причина, по которой я безусловно готов присоединиться к Вашему труду.

Читаю Ваши воспоминания о современной российской тюремной действительности и умиляюсь многим мелочам. Сам я оказался в Крестах в мае 1982 года в возрасте чуть более 40 лет. До посадки я был обычным питерским интеллигентом — инженером, ученым, среднего уровня руководителем.

Никаких "уличных" навыков не имел, драться и насильничать в любой форме был (и остался) органически не способен — я не в состоянии ударить человека в лицо — срабатывает жесткий внутренний тормоз. На матерщину реагировал чисто физическим недомоганием — это сложно объяснить, но поверьте, это возможное дело — так было у многих моих ровесников.

С ужасом думаю сейчас о себе, садящемся в автозак у городской прокуратуры в первый день из своих четырех лет строгого режима… Тот, каким я был, не мог уцелеть в тюрьме! И все-таки это случилось!

Как, почему, что явилось тем ключом, который открыл для меня не просто двери в жизнь и на свободу, но и превратил меня в совершенно другого человека, абсолютно ничем не похожего на того, котороый в мае того года впервые в жизни вошел в тюремную камеру…

Во многих мелочах мой опыт тюремной отсидки в советской тюрьме сегодня уже имеет чисто исторический интерес. Однако в рамках тех задач, которые Вы поставили перед собой в Вашей рассылке, этот опыт вполне универсален и может кому-то пригодиться. С другой стороны, кто-то

поймет по моим рассказам свои ошибки или порадуется тем, которые, в отличие от меня, болезного, не совершил.

Что до ошибок, то и в тюрьме, и в жизни, я и ошибки, и их последствия рассматриваю как мощный стимулирующий фактор, как горючее, двигающее человека по направлению к никогда не достижимому совершенству. Без ошибок, без ударов и катастроф не устанавливается и не может состоятся человек. Те, кто умудрялся в обыденной жизни изучать эту самую жизнь — по известному совету из "мудрых мыслей" — на чужих ошибках — как раз и попадал за отдельный стол в зоне и ел из пробитой гвоздем ложки.