Как верили в себя... - [12]

— Виноват, исправлюсь. Товарищ начальник училища.

— Красиво излагаешь. Затеял драку, избил курсантов четвертого курса и просто виноват?

А что говорить? И я просто пожал плечами.

— Так, вы, которые гордость училища, свободны. А вас молодой человек, прошу предъявить документы и не только паспорт, я не постовой с Привоза. Все, что приготовил в приемную комиссию, ко мне на стол. Вот так.

И он начал внимательно просматривать мои бумаги комментируя их вслух:

— Боксер… кандидат в Мастера спорта.

Ну это у тебя на носу написано. Моторист 2-го класса… матрос 2-го класса… морской стаж почти четыре года. Золотая медаль средней школы! Шестнадцать лет с половиной?! Ну парень… ты даешь, — расхохотался он. — Иди, относи документы в приемную комиссию. Хулиган малолетний. И лучше на больших дядек не нападай.

Как я потом убедился, Иван Гаврилович был хороший человеком и отличным начальником. Все в училище держалось на нем, вплоть до последних мелочей и со всем он справлялся.

— И учти, я теперь твой курс отслеживаю. Нужно помочь — помогу, нужно наказать, будь уверен — накажу вдвойне. Так что, повезло тебе сегодня или нет — покажет только будущее.

Так он и присматривал за мной на протяжении всей моей учебы в ОВИМУ, высшей мореходки или просто вышки, как ее называли курсанты.

Экзамен по математике я выдержал легко, спасибо Борису Михайловичу Нудельману и был зачислен на первый курс судоводительского факультета училища. Точнее в первую роту, первого курса, судоводительского факультета ОВИМУ и размещен в экипаже, общежитии казарменного типа.

В первый же день ко мне подгребли трое знакомцев, бугаев и Федоркин спросил, имитируя простого грузинского парня:

— Слюшай дарагой, ты чего такой гарячий. Панимаешь.

— Думал вы абитуриенты, — честно сказал я.

— Где были твои глаза? После трех лет вышки на нас, как клеймо поставили — курсанты ОВИМУ, — подхватил второй парень.

— Да ладно парни, хорошо он нам бланшей не понаставил. Вот было бы смеху, на все училище.

— Как зовут, боксер? — продолжил Федоркин.

— Колян. Николай Медведев.

— А уличная кликуха?

— … Псих.

На хохот троицы сбежался весь экипаж. Но парни, нужно отдать им должное, причину своего безудержного веселья не называли и продолжали лыбиться во все тридцать два. Все-таки уже не дети, чтобы цепляться к мальку из-за смешной уличной клички. Почти штурманА.

Лишь Федоркин сказал:

— А знаешь, тебе подходит, — и опять зашелся в хохоте.

Так ко мне прицепилось старое детское прозвище, а новое нужно было еще заслужить.

— Слушай, ты лишнего то ничего не наговорил? — это спросил Артем, что хотел меня приложить бляхой.

— Во-первых, я конечно Псих, но не настолько. А во-вторых, он меня не спрашивал, лишь сказал, что теперь будет отслеживать мой курс.

По сочувствующим лицам курсантов я понял, что здорово влип и это надолго.

— Ну и ладно, порядок на судне. — Прервал трагическую паузу Федоркин. — Вас ведь еще не обмундировывали? Пойдем к мичману, подберем тебе формяк и робу по фигуре, а то каптеры любят втюхать абы как. А второй срок мы тебе из своего подберем, нормально будет, — решил он, явный лидер троицы.

Так у меня появилась нехилая подписка в училище, что здорово помогло не отвлекаться на чепуху и тратить нервы на встраивание в казарменную иерархию. Я стал, как бы сам по себе, насколько это можно в казарме. Учеба и уставная жизнь, меня не напрягали. Да еще, в училищной повседневности, у меня была отдушина — четырехразовые тренировки в одесском «Динамо». Вел меня отличный тренер, Олег Федорович и в команде были боксеры очень высокого уровня. Жизнь покатилась по наезженной колее в новом ритме, но меня это не напрягало.

Первую, свою морскую практику я запомнил надолго…На нее меня определил сам, точнее Сам начальник училища. Это был сухогрузный пароход ленинградского проекта, построенный на верфи ГДР, г. Росток, в 1954 года. Судно «Коломна» располагало жилой надстройкой с каютами для пассажиров и кубриками для практикантов. Всего для восемнадцати — человек. В судовой роли я был записан старшим матросом и сразу попал… на аврал — покраску судна и почти неделю, практически, не спал. Тридцать шесть человек экипажа на авральной работе, где каждый и все вместе внимательно приглядываются к практиканту, одновременно проверяя его на вшивость. Здесь важно поставить себя сразу и в тоже время не противопоставлять сложившемуся коллективу экипажа судна. Войти в него в обертке, так сказать.

Слух, что я действующий боксер кандидат в Мастера спорта, запустил боцман — рослый, кучерявый, цыганистого вида мужчина лет за сорок. Который, как оказалось позднее, был заинтересован в моей успешной интеграции в коллектив. Посему первый вопросом, который мне задали соседи по кубрику, был такой:

— И каких же ты высот достиг, паренек, в деле благородного мордобития, — с подковыркой спросил похожий на шкаф парень, лет двадцати пяти.

— Чемпион Одессы, но не по вольной борьбе и не по шахматам, — ухмыльнулся я и посмотрел на неоднократно сломанные и приплюснутые уши парня.

— Да уж, наш спорт по мордасам прописан, — захохотал тот и протянул руку, вернее что-то размером с малую саперную лопату и такой же твердости, — Сева и ты занял мою страстно ожидаемую должность.