Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал - [68]

Между тем Али с товарищами возвращались в самом решительном настроении. Они надвигались верхом, выставив вперед копья, но, когда увидели молодую рощу, за один час выросшую на пустом месте, копья все побросали, а некоторые даже упали с верблюдов от удивления.

«Никогда не доверяй джиннам, — с грустью подумал молодой Али. — Я переживал, губить их не хотел… только отвернулся — а они сразу колдовать.»

Завидев приближающихся неприятелей, березовцы приготовились сражаться: бортник расправил широкие плечи и гостеприимно улыбнулся, а Чудород ухватил в руку большой ананас.

— Эй, аль-арабы! — крикнул он, взвешивая на ладони увесистый шишковатый плод. — Кому вмятины нужны? Подходи по одному!.. э-э… к Добриле.

Чудя, подбоченясь, подкинул ананас, но не рассчитал и влепил сам себе ананасом прямо в глаз.

— Ну вот, видали, какая шишка боевитая, — перекосившись, пискнул он. — Страшно?

— Дядя Чудя, дай я лучше съем, вкусные очень эти шишки, — сказал Веприк, не в силах оторваться от обеда.

К их удивлению стражники переглянулись и, встав на колени, начали о чем-то взволнованно просить, показывая в сторону дома.

— Я чего-то не понял, — молвил Чудород, опуская ананас. — Они теперь зовут нас обратно ехать?!

— Нет! — догадался Веприк. — Они просят нашего разрешения вернуться домой! Я же говорил, они нас за каких-то колдунов принимают… Поезжайте! Нас не ждите, нам туда надо! Мы пойдем туда! А вы идите туда!

Веприк махал руками и пастухи поняли, что джинны на них не сердятся, в деревню к ним больше не придут и вредить людям не станут, а отправятся в черное сердце горящих песков, где джиннам самое место. Пастухи поклонились несколько раз, пожелали джиннам мира, простора, долгих лет жизни и удачи в джиннских делах, залезли на верблюдов и отправились восвояси. Молодой Али на прощание вежливо приложил руку сначала к голове, а потом — к сердцу, как это принято у арабов. Он уехал грустный: козопас привык к маленькой русской девочке и считал уже ее своей дочкой, — но, вернувшись из сердца пустыни, Али прославился и скоро женился — причем по арабскому обычаю завел себе целых три жены. Каждая родила ему по двенадцать детишек, а вместе получилось… сколько же вместе получилось? Али и сам иногда не знал, потому что у него от такого количества ребятни голова пошла кругом и он, случалось, вместо того, чтобы вытереть малютке сопливый нос, повязывал ему бантик.

— 39 В ГОСТИ К ЗМЕЮ

Ночевали березовцы хорошо, только наутро не могли понять, где они очутились: так изменилась местность вокруг. По всей черной долине лезли из земли волшебные всходы. Почти все они тут же засыхали от жары, но самые упрямые взрослели на глазах и превращались в растения, — по большей части колючие и не очень красивые: кактусы, лишайники, полынь, верблюжьи колючки и прочую неприхотливую травку. Весь день путешественники наблюдали, как чудесная растительность становилась все роскошнее и смелее: один побег умирал, но вместо него рождались три новых. Рядом с африканским баобабом распускалась русская елочка, а росток канадского клена оказывался оплетен пальмовой лианой из Южной Америки.

Новое утро было встречено шелестом молодого тропического леса, поднявшегося прямо посреди сухих песков Сахары, в том самом месте, где была позавчера мертвая черная рытвина. Березовцы только руками развели.

А пока они разводили руками, в небе объявился нежданный гость: изумленный Змей Горыныч, облетал свои владения, не в силах понять, что происходит. Он метался из стороны в сторону, с отвращением разглядывая с воздуха деревья и кустики и не веря собственным глазам. По привычке Змей сыпал искрами, но все они гасли в сочной зелени. Не долетев немного до березовского оазиса, крылатый гад повернул и начал быстро удаляться, скрываясь за листвой березок и эвкалиптов.

Веприк вскочил с места и завопил ему вслед, но змей не слышал. Мальчик со злостью швырнул в воздух огрызок от яблока, который до Горыныча, конечно, не долетел, зато угодил прямо Чуде в лоб.

— Подумаешь, — сказал Чудя. — Я уже привык. Мне, если в какой день по голове не треснут, так я даже скучать начинаю.

Он с сочувствием поглядел на мальчика. Веприк рухнул на землю и обхватил голову руками. Злость, нетерпение и надежда так и бурлили в нем — словно за Горынычем, как за спелым бананом, оставалось только руку протянуть. Веприк снова вскочил на ноги.

— Идемте! — позвал он спутников, дергая Добрилу за рукав и указывая в глубину нового леса. — Сейчас идем!

Чудород нерешительно почесал в затылке, но Добрило, подняв Дуняшку к себе на плечи, укоризненно поднял брови на трусливого товарища и кивнул в цветущую чащу.

— Да мне-то что, — засуетился Чудород. — Ноги-то есть — чего ж не пойти? Интересно даже: будем первыми пешеходами, которые заблудились в лесу посреди пустыни…

Не успели путешественники, наступив с песчаной поверхности на зеленое дно, сделать трех шагов, как впереди замаячил светлый лучик — тетерина голубка перелетала с ветки на ветку и манила за собой.

— Слава тебе, Ладушка. И тебе, птичка, спасибо, — сказали обрадованные березовцы и побежали за Веприком, который уже исчезал в зарослях на опушке. Волшебный лес кудрявился вокруг, дышал прохладой, стлал под ноги мох и цветы, обмахивал путников пышными ветвями, предлагал лакомые плоды, но березовским землепроходцам было не до красот и приветов — так торопились они за юным охотником, за которым и голубка еле успевала. С большим трудом мужики поймали его и остановили для ночлега, но он вскочил ни свет ни заря и еще быстрее припустился вперед.