Как велит бог - [13]

Пока они очухивались, Четыресыра верхом на своем мотороллере (невзирая на строжайший круглосуточный запрет перемещаться по центру города на любом средстве, оснащенном колесами, полозьями, воздушными подушками или гусеницами) уже скрылся из виду.

От возмущения старушка и полковник на некоторое время лишились дара речи.

Наконец, отхлебнув капучино, синьора Читран запричитала:

— Это кошмар! Ты видел, что он творит?

Полковник покачал головой:

— Не обращай внимания, Джулиана. Мне рассказывали, что этот несчастный тащит к себе домой всякий хлам из мусорных баков.

— Какая гадость, Этторе! Рассказывать такие вещи за столом...

Манцини откусил пончик и сказал:

— Прости, милая, но от такого безобразия я перестаю соображать. Столько твердят, что центр Варрано нужно благоустроить. Таким людям, как он, надо помогать, помещать их в специальные заведения...

Джулиана Читран смахнула с губ крошки и спросила:

— А ты его знаешь?

Полковник закивал головой:

— Ну конечно.

В городке ходили слухи, что Коррадо Румиц — внебрачный сын покойного Боккьолы, который еще в пеленках сдал сынка в сиротский приют, а спустя двадцать лет его настигли угрызения совести, он взял Коррадо к себе на работу и потом устроил ему квартиру, стоившую целое состояние.

18.

Кристиано Дзена плелся вдоль шоссе, смирившись с мыслью проделать всю дорогу на своих двоих, как вдруг его слух ухватил быстро нарастающий позади визглявый писк глушителя.

Кристиано обернулся, и сердце в его груди екнуло.

Его нагонял бежевый "Скарабео-50" с наклеенным спереди на руле большим желтым смайликом.

Скутер Фабианы Понтичелли. "Что мне теперь делать?"

Он в панике огляделся, ища, где бы спрятаться. Но где? Вокруг была голая пустыня.

Ему абсолютно не катило, чтобы Фабиана Понтичелли увидела его, шагающего по обочине под дождем в трех километрах от школы, как последнего лузера.

Он инстинктивно повернулся спиной к дороге в надежде, что его не узнают. Краешком глаза Кристиано увидел, как скутер пронесся мимо. За спиной Фабианы Понтичелли сидела Эсмеральда Гуэрра. Обе в ветровках из переливающейся плащёвки, одна розового, другая фисташкового цвета. Обе в мини-юбках. Обе в черных кружевных колготках и техасских сапогах. На голове у обеих шлемы с развевающимися на ветру плюмажами.

Они были ровесницы Кристиано (точнее, Фабиана, которая оставалась на второй год, была на год старше и поэтому уже могла ездить на мопеде), учились в той же школе, в параллельном классе. Девчонки были из "Н", а он из "В".

Кристиано был с ними едва знаком.

"Не заметили"

Он ошибался. Метров через пятьдесят скутер замедлил ход и съехал на обочину.

"Спокойно, наверняка они встали, потому что зазвонил мобильник"

Длинные девичьи ноги торчали по обе стороны скутера, как черные лапки тарантула. Из выхлопной трубы вырывался белый дымок.

Затаив дыхание, он протопал мимо как ни в чем не бывало, но в конце концов, обгоняя их, не удержался и взглянул в их сторону.

Фабиана подняла забрало шлема:

— Эй, ты! Стой! Куда топаешь под дождем?

Кристиано невероятным усилием собрал в легких остатки воздуха, чтобы выговорить:

— В школу...

Каждый раз, когда ему доводилось говорить с этой парочкой, случалось одно и то же, отчего он расстраивался и переживал.

Он вдруг робел до такой степени, что не мог выдавить из себя ни одной осмысленной фразы. Его бросало в жар, а уши раскалялись, как головешки.

Не будь он так нелеп, ему, возможно, удалось бы их рассмешить, подружиться с ними — в общем, понравиться им. Но это было невозможно по одной простой причине.

Фабиана и Эсмеральда были слишком красивые.

Его просто вырубало. Когда он видел их, ум у него заходил за разум. Кристиано становился полным кретином и мог только односложно отвечать, кивать или мотать головой.

Они вели себя так, что он чувствовал себя нулем без палочки. Прекрасно зная, что нравятся всей школе, они крутили тобой, как хотели, ради забавы. Заигрывали, а когда игра им надоедала (этот момент наступал очень скоро), ты для них больше не существовал. Превращался в пустое место. И потом, они были странные. Ходили парочкой, гладили друг друга, целовались. В школе говорили, что они наполовину лесбиянки. В общем, они казались неземными существами, которые залетели сюда на мгновение, только чтобы дать тебе понять, что никогда не будут твоими.

С женским полом Кристиано Дзена придерживался простой стратегии: забивать на них на всех. Строить из себя крутого, себе на уме, загадочного чувака. Но было у него подозрение, что это не очень работало.

— Опоздал на автобус? — спросила Фабиана.

Кристиано зажег сигарету и кивнул головой.

— Ой, ты еще и куришь?

Он пожал плечами.

— Пока до школы дотопаешь, уроки-то кончатся... — Фабиана смерила его взглядом и потом улыбнулась: — Тебе ведь на все глубоко плевать, верно? Ты ведь весь мир ненавидишь?

— Точно.

— Хочешь, подвезу?

Тут Эсмеральда, которая дергалась, будто ее мучила крапивница, подняла забрало и фыркнула:

— Кончай, Фабиана! Втроем нас остановят. Фиг с ним! Тебе-то что? Мы опаздываем.

До Кристиано доносились только обрывки спора.

Он спросил себя, кто из них двоих ему больше нравится. У Эсмеральды была смуглая кожа, глаза черные-пречерные, как капельки нефти, гладкие черные волосы и тонкие губы цвета спелой сливы. Фабиана — полная противоположность. Самая что ни на есть блондинка, с зелеными, как болотная вода, глазами и пухлыми бескровными губами. Но в остальном они были жутко похожи. Худые, высокие, курносый носик, длинная шея, прямые волосы до середины спины и маленькие груди. Одевались девицы одинаково. И у обеих было надето на палец потрясное серебряное кольцо с черепом, а в брови, на языке и в пупке красовались одинаковые пирсинги. Минарди уверял, что и щелки у них проколоты и что когда они остаются одни, то пристегивают цепочку к колечкам и так расхаживают по дому.