Как убивали "Спартак" 2 - [4]

Но в решающий момент, как тихо и грустно признались мне независимо друг от друга несколько футболистов «Спартака», один их очень авторитетный коллега сказал: «Не надо». А без его участия акция теряла смысл.

Коллегу звали Егор Титов.

*****

В начале ноября я набрал его номер, рассказал о том, что узнал, и спросил: «Это правда?»

Титов, с которым мы знакомы 13 лет и делали десятки интервью, впервые на моей памяти так смешался.

Чего ты у меня ерунду какую-то спрашиваешь? — нервно ответил он спустя секунду.

Я не ерунду спрашиваю, а задаю тебе конкретный вопрос: было такое или не было?

Да я откуда помню? Это было уже три года назад!

Это было в прошлом году. — Когда?

В прошлом году.

— Отбей почки источникам своим! Зачем ты меня вообще обо всем этом спрашиваешь? Не собираюсь я на такие вопросы отвечать!

На другом конце провода раздались короткие гудки. Такого Егора — тем более предлагающего отбить кому-то почки — я не слышал никогда.

Но не услышал я и слова «нет», когда задал Титову четкий вопрос. Хотя даже если бы и услышал — все равно не поверил бы. Потому что если рассказ одного его одноклубника о поведении в ситуации с Аленичевым еще мог бы принять за поклеп, за завистливое очернение честного имени спартаковского кумира, то когда об одном и том же говорят сразу несколько футболистов — неправдой это, скорее всего, быть не может.

…Итак, на публике Титов эффектно махал Аленичеву капитанской повязкой, хотя и не находил смелости сказать вслух, что машет именно ему. А потом, из раздевалки, вроде как писал капитану sms-ку: «Этот гол я посвящаю тебе».

Но когда дело дошло до настоящей поддержки человека, которого он не раз называл близким другом, он — будем называть вещи своими именами — струсил.

Не сомневаюсь, что Егор понимал: после такой акции все шишки посыплются на него. Потому что Титов — и. о. капитана. Потому что Титов — самый опытный игрок. Потому что Титов, в конце концов, — друг опального полузащитника.

А ругаться с начальством, портить с ним отношения Егор Ильич никогда не любил. Тем более — с начальством родного клуба, в котором он стремится работать после окончания игровой карьеры. И об этой черте характера популярного футболиста, и о его далеко идущих планах говорил едва ли не каждый из более десятка собеседников, консультировавших меня в ходе работы над этой книгой.

Перед партнерами, правда, Титов терять лицо не захотел. Он заявил им примерно следующее: такая акция, мол, только подогреет огонь скандала, и шансов вернуть Аленя в команду не станет совсем. А так он отсидится пару недель в дубле, куда его отправило руководство, — и потихоньку возвратится назад.

Кто-то Егору поверил: он-де опытный, все просчитал. Кому-то из тех, кто знает Титова лучше, сразу стало ясно: новый капитан просто не хочет ввязываться в конфликт. Дружба дружбой, а табачок врозь. Ругать Старкова на чем свет стоит в «кухонных» — точнее, внутритарасовских, разговорах — это одно, а вот подставить плечо своему другу на деле — совсем другое.

Пресс-атташе «Спартака» Владимир Шевченко в частных разговорах в Тарасовке (о чем его собеседники не преминули мне рассказать) утверждал даже, будто бы Титов подстрекал Аленичева к бунту против Старкова, обещал, говоря волейбольным слэнгом, «вторым темпом» его поддержать. Правда, далеко не уверен, что версию такого всегда полного фантазий источника, как Шевченко, стоит принимать за чистую монету. Скорее она говорит об «идиллических» отношениях, которые царят внутри клуба.

А вот о том, что однажды Титов был в шаге от того, чтобы лично дать антистарковское интервью, известно наверняка. В середине сезона-2005 несколько матчей он провел на скамейке запасных — и уже известил знакомого журналиста о намерении высказаться. Но тут за Титова целой серией баннеров на трибунах отчаянно вступились болельщики «Спартака», Старков перепугался и вернул полузащитника в состав — и тема, что называется, «заигралась». Все, кто изучил характер Егора, говорят однозначно: ни на какое жесткое открытое выступление он бы пойти не осмелился.

Мог ли теперь Титов искренне заблуждаться, отговаривая одноклубников от публичной поддержки Аленичева и заявляя, что делу поможет только тишина?

Уверен: не мог.

Тому свидетельство — его фраза, произнесенная в мае 2006 года. Тогда, уже после отставки Старкова, я готовил материал о последствиях «дела Аленичева». И спросил Титова, собирается ли команда идти к Леониду Федуну с просьбой вернуть капитана.

Если бы Егор взял паузу и чуть-чуть подумал, он бы, наверное, ответил более обтекаемо. Но он отреагировал моментально. И так, что ясно стало абсолютно все.

— А зачем нам бунт? — ощутимо напрягся Титов.

— Не бунт, а коллективная просьба, — уточнил автор этих строк, хотя в общем-то можно было на этом разговор завершить.

— Пока я на эту тему не думал.

«Пока» — это спустя полтора месяца после интервью. Время думать — а главное, делать — было безвозвратно упущено. Аленичев уже стал отрезанным ломтем.

Тысячу раз прав был экс-спартаковец, молодой тренер Сергей Юран, сказавший мне тогда:

— Очень многое будет зависеть от капитана Титова, которого уважают в футбольном мире, и не только в России. Считаю, он просто обязан вместе с командой пойти к господину Федуну с просьбой вернуть Аленичева. Понимаю, что Федуну непросто будет принять такое решение. Но если владелец «Спартака» это сделает, то скоро убедится, что оно было правильным. Со стороны болельщиков удвоится или даже утроится уважение не только к команде, но и к самому владельцу. Появится то самое единение, которое сейчас так нужно «Спартаку». А главное, возвращение Аленичева пойдет на пользу делу, потому что будет проявлено уважение к мнению коллектива. Это не означает, что теперь каждый сможет поступать так, как капитан. Его случай окажется тем самым исключением, которое никогда и никто уже не повторит. За Аленичева поручатся игроки, и у Федуна будет полное право жестко спросить с команды. И команда будет играть, помня об этом.