Как убивали Бандеру - [10]

Вообще внезапное нападение Гитлера и чистка Сталиным нашей разведки привели к хаосу в работе резидентур во время войны. Сложно было со связью в оккупированных Гитлером странах, гестапо удалось запеленговать и арестовать нелегалов военной разведки в Бельгии и Франции. Парижскому нелегалу Трепперу удалось убежать и примкнуть к Сопротивлению, однако после войны его и бельгийского нелегала Гуревича ожидала тюрьма Лубянки. Такая же участь ожидала и резидента ГРУ в Швейцарии Шандора Радо, его резидентура оказалась единственной нелегальной точкой в Европе. Так что руководство страны «отблагодарило» своих героев.

Тем не менее, шла важная информация о Германии из нейтральной Швейцарии, из Англии, из США — например, наши агенты в Англии («кембриджская пятерка») передавали шифровки абвера, которые расшифровали англичане.

Фольклор о Штирлице подмечает много черт, свойственных разведчикам, в жизни, например, был случай, когда нелегал плыл саженками у Лазурного Берега, а с пляжа кричали: «Это русский! Только в России плавают саженками!»

Очень обиден и несправедлив анекдот о том, что русского нелегала можно определить при выходе на улицу из общественного туалета: он обычно застегивает ширинку. Сколько я видел французов и испанцев, поступающих таким образом!

О Штирлице:

Штирлиц получил шифровку: «У вас родился сын». Скупая слеза скатилась по щеке разведчика. Двадцать лет, как он не был на Родине.

Или: — Штирлиц, где вы научились так хорошо водить машину?

— В ДОСААФ, — сказал Штирлиц и подумал, а не сболтнул ли он лишнего.

Или: Штирлиц подошел к окну и высморкался в занавеску. Ему еще раз хотелось почувствовать себя полковником Исаевым.

Другой анекдот: Штирлиц заметил связную сразу. Она была в красном купальнике с яркой звездой на груди. В руке она держала газету «Правда». Он незаметно подошел к девушке.

— Который час? — игриво спросил он.

— Я забыла часы на Лубянке, — улыбнулась девушка. Это был пароль.

Кстати, пароли в разведке бывают очень странными, вот, например, пароль при установлении контакта с упомянутым Хафтоном у входа в Далвичскую картинную галерею в южной части Лондона. Наш разведчик: «Не откажите в любезности сказать, как можно отсюда попасть в Вестминстер?» (центр Лондона). Хафтон: «Думаю, лучше всего добираться в Вестминстер через Вашингтон».

Абсурд, но зато исключено, что по ошибке будет установлен контакт с другим человеком. А ведь такие нелепости случались!

Мир населен разведчиками-нелегалами. Так что, наступая на ногу в бельгийском автобусе или задевая плечом пассажира нью-йоркского метро, стоит помнить, что это может быть российский разведчик. Менее вероятно, что, передвигаясь по Сахаре на верблюде, вы наткнетесь на бедуина, на самом деле — майора Службы внешней разведки, но это тоже не исключено…

Секретная миссия

Прекрасны, ох как прекрасны секретные миссии за рубеж — не рутинные инспекционные поездки с занудными совещаниями в резидентуре и метаниями по магазинам во имя семьи, а именно Секретные Миссии. От гордости надуваются щеки и пружинят ноги на ковровых дорожках учреждения. «На днях уезжаю, важное дело», — роняешь небрежно, не говоришь ни куда, ни когда, ни зачем, коллега все это понимает и лишних вопросов не задает. Дома на время стихает суматоха будней, жену распирает любопытство, она напряжена, она незаметно для себя играет амплуа Спутницы Героя («Когда ты вернешься?» — «Не знаю, не от меня зависит…» — «Будь осторожен!» Пожатие мускулистых плеч, сдержанная улыбка). Наконец, служебный автомобиль у подъезда, легкий саквояж, Шереметьево — и туда, туда, во вражеский стан…

А начиналось вот так.

Однажды прилетела неприметная депеша из провинции о том, что кустарь-одиночка Федор уже многие годы ведет переписку с некой Марлен, сотрудницей западнобельгийского посольства в Дании. Предыстория: в конце войны переселенка Марлен и красноармеец Федор были схвачены за прелюбодеяния в городе Кракове грозным Смершем, неисповедимо узревшим в этом страстном акте руку западных спецслужб. У Марлен отобрали расписку как условие возвращения на земли родной Западной Бельгии: «Я, Марлен, даю обещание секретно сотрудничать с Красной армией, обязуюсь работать честно и добросовестно и т. д.». Смерш смотрел далеко вперед, расписки клепали под диктовку в массовом порядке, кто знает, может, на эти клятвы появился бы особый спрос в момент победы мирового коммунизма и создания глобального Министерства Любви? Нагрешивший Федор по приговору военного трибунала отсидел два года в лагерях и благополучно вернулся домой, обнаружив на столе тревожные письма от своей возлюбленной. Его тут же завербовал местный КГБ, возрадовавшийся «заграничному каналу», столь редкому в глубинке. Однако проку для местных органов от этого дела не было никакого, Марлен работала в какой-то захудалой конторе, переписка шла ни шатко ни валко, секретных сведений (о ходе сеноуборки?) Федор ей не пересылал. И вдруг… вдруг Марлен поступила в западнобельгийский МИД и вскоре получила место секретарши в посольстве в Дании. Органы провинции, естественно, сами навострились в страну Андерсена, однако энтузиастам дали по носу, ибо тут требовался опытный зубр с иностранным языком и заграничным опытом, а не малограмотный провинциальный опер. Кто подходил на эту роль больше, чем ваш покорный слуга, шеф датского направления и партайгеноссе отдела?