Как сторителлинг сделал нас людьми - [7]

Сторителлинг – всё для телевизионного спорта. Masters 2015 года был первым большим турниром Тайгера Вудса после громкого и долгого семейного скандала. Даже противники гольфа не хотели пропустить очередной эпизод из жизни известного гольфиста: сможет ли падший титан вернуться на прежние позиции или будет справедливо наказан провалом? Намеки комментаторов сосредоточились на сопернике Вудса, Филе Микелсоне, мать и жена которого в то время боролись с раком. Повествование об игре строилось таким образом, что каждый патт[28] или дальний удар оказывались чрезвычайно важными – всякий раз из-за этих событий в жизни спортсменов.

Выиграл Микелсон. Гордо вышагивая от восемнадцатой лунки, он приблизился к страдающей раком жене и обнял ее. В кадре было видно, как по щеке победителя скатилась одинокая слеза. Красивого конца для истории не получилось; зрителю показали слишком много.

Такие сериалы, как «Закон и порядок» или «Преемник», следуют своим сюжетным линиям, но при этом они буквально напичканы паузами, содержащими новые истории длиной в полминуты; по мнению социологов, телевизионная реклама представляет собой вариант «вымышленных медиа»[29].

Реклама редко просто сообщает о качестве моющего средства; она показывает его эффективность, параллельно рассказывая историю о загруженной делами маме, измазавшихся в грязи детях и настоящем чуде, происходящем в стиральной машине. Нас заставляют покупать сигнализации для дома, демонстрируя нам успешное спасение беспомощных женщин и детей от ворвавшихся на порог грабителей. Ювелирные магазины убеждают мужчин приобретать маленькие блестящие камушки с помощью обворожительных красавиц, любезно уточняющих цену женской любви: она составляет двухмесячную зарплату. Иногда реклама показывает одного и того же персонажа в разных ситуациях (например, пещерного человека в видео страховой компании Geico или йети в роликах, рекламирующих снеки Jack Link’s Beef Jerky). В последнем примере, кстати, вообще ничего не говорят о самом продукте; нам просто показывают наслаждающихся кусочками вяленой говядины людей, которые имели неосторожность зло пошутить над йети – и получили по заслугам.

Можно сказать, что люди созданы для воображения и фантазия пронизывает буквально все сферы жизни. Археологи раскапывают камни и кости и с их помощью восстанавливают прошлое; они тоже в некотором роде рассказывают истории. Есть мнение, что школьные учебники содержат такие ошибки и искажения фактов, из-за которых исторические события вроде открытия Америки становятся похожими больше на мифы. Мир бизнеса заставляет своих работников становиться умелыми рассказчиками: без овладения искусством сторителлинга они не сумеют привлечь внимание к продукту и заинтересовать покупателей[30]. Политические журналисты представляют выборы как соревнование не только между харизматичными личностями, но и между их видением прошлого и будущего страны. Суд – это тоже повествование, сосредоточенное вокруг обвиняемого.

Недавняя статья в The New Yorker как раз подробно разбирает роль историй в суде[31]. Автор, Джанет Малькольм, описывает сенсационное дело: женщине и ее любовнику было предъявлено обвинение в убийстве ее мужа. По словам Малькольм, государственный обвинитель Брэд Левенталь начал свое выступление «в стиле старомодного триллера»:

Это было яркое, солнечное осеннее утро, и этим утром молодой человек, молодой ортодонт Даниэль Малаков шел по Шестьдесят четвертой улице Форест-Хиллс со своей четырехлетней дочкой Мишель. Это совсем недалеко от того места, где мы сейчас находимся. Когда Даниэль стоял в паре шагов от входа на детскую площадку «Аннандейл» – в паре шагов от собственной дочери, – внезапно появился обвиняемый, Михаил Маллаев. В его руке был заряженный пистолет.

Левенталь выиграл, поскольку смог создать лучшую историю из запутанного клубка фактов, чем его оппонент, не бывший столь же одаренным рассказчиком.

Статья Малькольм в The New Yorker – это пример сторителлинг журналистики[32], во многом опирающейся на сторителлинг; наличие историй, в числе других причин, и делает журналистику «хорошей». Малькольм не беспристрастна. Она создает из хаоса событий, связанных с убийством и последующим судом, захватывающий читателя рассказ длиной в страницу. Посмотрите, как она вводит Левенталя: «Брэд Левенталь – исключительный судебный юрист. Это невысокий, полный мужчина с усами, стремительно перемещающийся по комнате. Он обладает удивительно высоким, практически женским, голосом, который в минуты особого напряжения достигает фальцета и напоминает звук воспроизведенной на двойной скорости пластинки».

Лучше всего человек фантазирует, когда дело касается его самого. Ученые выяснили, что мы меняем даже собственные воспоминания. Социологи считают, что разговоры с друзьями – это обмен чистейшими выдумками[33]. Мы спрашиваем «Как ты?» или «Что нового?» за чашкой кофе или пинтой пива и начинаем обмениваться имеющими мало общего с реальными событиями историями, а каждый семейный вечер превращается в маленькие комедийные и трагические постановки о том, что случилось за день.