Как стать волшебником - [38]

— И как ты это делаешь? — заинтересовалась Алла Игоревна.

— При помощи спеллинга, техники грамотного письма, — слегка удивленно ответил Янеш, — вы же тоже так пишете. Я пойду?

— Иди, Петровский, иди, — задумчиво проговорила она.

Надо будет разузнать, что это за спеллинг такой, думалось ей по дороге в учительскую.

— Девочки, кто знает, что такое спеллинг? — спросила она, закрывая за собой двери, — или техника грамотного письма?

Учительницы на мгновение оторвались от своих дел или разговоров и вопросительно посмотрели на Аллу Игоревну.

— А откуда ты это взяла? — спросила наконец Светлана Дмитриевна, преподаватель русского языка и литературы. Остальные с облегчением вернулись к своим делам и разговорам.

— От Петровского из пятого «Б». Он, кстати, сегодня диктант на «5» написал, — и видя недоумение «литераторши», «англичанка» добавила, — а предыдущий — на два. Он, вообще-то, у меня неплохо идет. По устным вопросам почти на отлично, но по письменным — одни двойки из-за грамматики.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Светлана Дмитриевна, — может спросить у этого Петровского?

— Не солидно как-то, — ответила Алла, — да и потом… И она рассказала вчерашнюю историю.

Уроки шли своим чередом. Аня Синицына продолжала дуться на Янеша. Девочки, что были приглашены к ней, шушукались, поглядывая на него. Но Янеш не обращал на них ни малейшего внимания. Он был занят делом.

Утром, уходя в школу, он прихватил толстую тетрадь для записей. Янеш решил записывать туда все свои наблюдения. Вот он сейчас и занимался тем, что наблюдал.

Виктория Петровна, раздав каждому по листу, продолжала объяснять:

— Вы видите, что здесь у вас на листе нарисовано десять шаблонов. Это листья. Представьте, что это осенние листья, представьте, как они могут выглядеть. Вспомните, как вы гуляли по осенним аллеям и разноцветные листья: золотые, багряные, красные, однотонные или пятнистые осыпались на землю. Смотрите туда, в ту осеннюю картину и выбирайте самые интересные, самые красивые листочки.

А потом берите краски и изобразите все это на бумаге. Давайте попробуем взять только две краски — желтую и красную. Будем смешивать их в разных пропорциях и увидим разные оттенки. Рисуйте.

Янеш сидел на задней парте и ему хорошо был виден почти весь класс. Он обратил внимание, что несколько ребят, не раздумывая, сразу взялись за работу.

— Визуалы, наверное, — решил про себя Янеш, и на всякий случай запомнил их, чтобы потом проверить.

Еще часть сидела, размышляя и задавая Виктории Петровне вопросы. Вопросы были дурацкими, и было явно, что не важно, как на них ответят. Зато включаться в работу было легче, разговаривая.

— Слухачи-аудиалы, — подумал Янеш и тоже взял их на заметку.

Все уже начали работу, и Янеш успел сделать почти половину, когда Виктория Петровна спросила:

— Вадик, а ты почему еще не начал?

Вадик засопел, покраснел, потом медленно поднял голову на стоящую рядом художницу.

— Я, Виктория Петровна, ничего не вижу.

— Ну, представь осень, парк, деревья.

— Я представляю, — уныло ответил Вадик, чуть помедлив и опустив глаза, — вот парк, пахнет осенью. Вот дерево, кора гладкая, почти без трещин, я иду, под ногами много листьев, я их пинаю. А разглядеть, какие они — не могу.

— Что же мне с тобой делать, Вадик? — спросила Виктория Петровна.

— А можно, он ко мне пересядет, — спросил Янеш с места, — я попробую ему показать, как.

— Попробуй, — согласилась художница и добавила, — Вадик, пересядь к Петровскому.

Вадик медленно собрал все свои принадлежности. Он вообще делал все очень медленно, основательно. Наконец, он перебрался к Янешу.

— Смотри, Вадимыч, — сказал ему Янеш и понял, что говорит не то. Он попробовал еще раз. Похлопал его по руке и сказал:

— Представь, что ты держишь в руке кленовый лист. Какой он на ощупь?

Вадим посмотрел на свою правую руку:

— У него стебель гладкий и твердый.

— Правильно, — одобрил его Янеш, — а теперь подними его вверх, выше, еще выше, выше головы и…какого он цвета?

— Кажется, желтый, теплый такой, а по краям еще теплее и краснее.

— Вот и срисовывай, — посоветовал Янеш.

Вадик взялся за кисть. Виктория Петровна прохаживалась меж рядов, посматривая на работы ребят., останавливаясь то тут, то там.

Вадик успел почувствовать-увидеть еще три листа, прежде, чем она подошла к ним. Она долго стояла рядом, потом сказала:

— Когда закончишь, подари мне этот рисунок. Я его возьму для выставки, — и пошла дальше.

— Молодец, Вадимыч, — сказал Янеш и хлопнул его по плечу, — классно рисуешь.

— Я вообще-то рисовать не умею, — застеснялся Вадик, — и не люблю. Я лепить люблю, из пластилина или глины.

— Ну ты даешь, — восхитился Янеш.

Вадика в классе не то, чтобы не любили, но… Он был ужасно медлительный, немного неуклюжий, и беседуя с кем-то, брал за пуговицу пиджака и крутил ее. Ребята над ним смеялись, он обижался, сопел, краснел. Янешу его было жалко, но и иметь дело с ним не очень хотелось. А тут оказывается, что Вадик-Вадимыч хорошо рисует.

— У него есть шансы, — подумал Янеш, не совсем, впрочем, понимая, на что именно эти шансы есть. Но это было не важно. Важно было то, что Вадик ясно мыслил не словами и не картинками.