Как стать герцогиней - [79]

Она не позволила своему дяде сделать ее своей любовницей.

Грей нахмурился. Да будь он проклят! Грей приходил в ярость от одной мысли о том, как дядя Эрми мучил Беатрис. А теперь он сходил с ума от того, что сейчас она от него отдалялась. Снова. И все из-за какого-то идиотского представления о том, какую жизнь он вел и как он вообще жил.

Может, все дело в том, что Грей еще не сделал ей предложение? Он знал, что должен его сделать. Это было единственным спасительным средством после того, как джентльмен обесчестил женщину. А несмотря на его поведение этой ночью, Грей на самом деле был джентльменом.

Но вначале ему нужно изменить ее представление о нем, исправить то, что он наделал, как дурак намекая на свой опыт в любовных делах.

– Тебе не нужно беспокоиться о женщинах, которые побывали в моей постели, – объявил он.

– Правда? А почему нет?

– Потому что они много лет назад прекратили быть частью моей жизни. Однажды я понял, что если сеешь дикий овес, то у тебя вырастают одни сорняки. Проще говоря, я перебесился, отдал дань увлечениям молодости и остепенился. И такое поведение, беспорядочные связи утратили свою привлекательность.

Беатрис неуверенно посмотрела на него:

– Много лет назад?

– В большей или меньшей степени. Если честно, то я предпочту удовлетворить себя сам, чем идти в публичный дом и рисковать. Там ведь могут обокрасть, можно подхватить нехорошую болезнь. У меня были романы с парочкой веселых вдовушек, потом я недолгое время содержал любовницу, но… – Он встретился глазами с ней. Беатрис смотрела вопросительно. Грей заговорил более мягким тоном: – Все эти встречи приносили мне гораздо меньшее удовлетворение, чем наше короткое знакомство.

Он был рад, что сказал это, когда увидел, как загорелись ее глаза.

– Правда?

– Я же уже говорил тебе: я тебе никогда не врал.

Она мгновение переваривала это:

– Возможно. Но до этого вечера ты никогда не признавался, что думал о моем участии в отправлении двух моих дядей на тот свет.

Господи, спаси и помилуй! Вот она – расплата за грехи.

– Это было временное помешательство после того, как Шеридан сегодня выяснил, что оба твои дяди собирались продать этот дом. И как только он мне это сказал, я отправился сюда, хорошо не подумав о том, что услышал. Но, если честно, дорогая, как только я здраво поразмыслил над услышанным, я понял, что это чушь.

Беатрис провела пальцами у него по груди.

– Так что на самом деле ты не думал, что я могла убить их обоих?

Его желание успокоить и убедить ее боролось с желанием подразнить ее. Последнее победило.

– Конечно, думал. – Когда Беатрис уставилась на него раскрыв рот, он безмятежно добавил: – Твои собаки подчиняются каждому твоему приказу, так что ты вполне могла дрессировать их несколько месяцев и обучить их, как стянуть дядю Эрми с лошади и сломать ему шею. Затем, когда на сцене появился мой отчим, ты научила их, как столкнуть его с моста. Теперь мне все это ясно как день.

– Грей! – закричала Беатрис, хотя было видно, что она сдерживает смех.

– Ты же хвасталась мне тем, как они у тебя хорошо выдрессированы.

Беатрис хлопнула его по плечу рукой:

– Я не учила их убивать, ради всего святого!

– А значит, эта моя теория летит в тартарары.

Когда он улыбнулся ей, Беатрис закатила глаза:

– Ты на самом деле неисправим.

– Ты меня спутала с Торном.

– Не спутала. – Она стала серьезной и прижалась к его боку. – Может, ты и лучше скрываешь свои наклонности, но вы с Торном гораздо больше похожи, чем ты готов признать.

Грей молчал какое-то мгновение, потом спросил:

– Ты на самом деле так думаешь?

Беатрис кивнула, потом долго смотрела ему в глаза.

– А почему ты так надолго расстался со своей семьей?

Грей напрягся. Это было именно то, чего он боялся: он не хотел никого пускать себе в душу. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слабости. Пусть даже и человек, к которому он питал интерес, о котором ему хотелось заботиться, который волновал его, как Беатрис.

– Они жили в Пруссии. Я жил здесь. Мне кажется, что это очевидно.

Беатрис внимательно оглядывала его лицо:

– Тут замешано что-то гораздо большее.

Да будь она проклята за такую прозорливость и чувствительность! Почему никто из его семьи не догадался о том, как дела обстояли на самом деле? Почему только она?

Но он не мог позволить ей видеть его глубоко спрятанные страхи.

– Ты что-то себе нафантазировала.

– Не думаю.

Он наклонился над ней и прошептал:

– Я не хочу говорить о своей семье. И, кстати, о твоей тоже. Если у нас впереди вся ночь, то я хочу провести ее за более приятными занятиями. Например, вот такими. – Он опустил руку и положил между ее ног. – Я снова тебя хочу. – Боже, это было правдой. – А ты хочешь?

– Ты знаешь, что да, – мягко ответила Беатрис.

Только таким способом он мог не дать ей догадаться о том, что он скрывает, о его позорных тайнах. Ему только требовалось не выпускать ее из постели.

* * *

Грея разбудил какой-то шум. В первое мгновение он оказался дезориентирован. Где он?

Затем он почувствовал теплое тело рядом с собой и понял, где находится. Он с Беатрис. В ее доме. Это означало, что он заснул. И она тоже заснула. А судя по тому, что в окно пробивался свет, наступило утро. Проклятье! Ему давно уже следовало уйти.