Как реорганизовать российское здравоохранение с точки зрения либерала - [2]

Актуальность бесплатного обеспечения лекарственными препаратами в России подтверждается тем, что половина российских больных отказывается от продолжения назначенного лечения только потому, что они не могут заплатить за это лечение, а если взять бедную часть населения, первые 20%, то среди “отказников” доля тех, кто отказывается по причине отсутствия денег, возрастает до 60% (9). Причём Польша, имеющая одинаковый с Россией ВВП на душу населения, тратит на лекарственное обеспечение в четыре раза больше средств, чем наше государство, а Германия, мало того, что имеет ВВП на душу населения в два раза больше, чем Россия, так ещё и тратит на бесплатные лекарства для населения в 16 раз больше (5).

Основные проблемы реорганизации здравоохранения и методы их решения.

Государственный характер здравоохранения.

Здравоохранение в России до сих пор остается социалистическим анклавом в капиталистическом окружении, продолжая демонстрировать все недостатки этой системы. Как написал в своей лекции Михаил Ходорковский: “В целом государственные институты, обладая огромными полномочиями, крайне непоследовательны и неэффективны в их применении на благо общества”. Кроме того “неэффективность и чудовищная коррумпированность госаппарата приводят к тому, что практически любое дополнительное участие государства в любых вопросах общественной жизни влечет непропорционально высокие издержки и часто лишь ухудшает ситуацию” (10). Основными причинами несостоятельности управления здравоохранением России являются отсутствие конкуренции между государственной и частной медициной и чиновно-бюрократический способ управления, который в современном российском здравоохранении осуществляется точно так же, как во времена планируемой социалистической экономики: сверху вниз по жёсткой чиновничьей вертикали. Проблема усугубляется тем, что широчайший диапазон различных медицинских специальностей, требующих очень специфических знаний, не может позволить подобрать компетентного во всех вопросах управляющего, каков бы не был его собственный медицинский профиль и качество профессиональных знаний. Больше того, характер работы даже одинаковых по профилю медицинских специалистов значительно отличается в зависимости от того, на каком уровне они осуществляет свою медицинскую деятельность: в центральной специализированной клинике или в маленькой районной больнице. Поэтому при государственной системе управления здравоохранением руководителю мало иметь определённый опыт работы по специальности, но ещё и специальность его должна быть максимально широкого медицинского профиля. Попытки назначения на должность министра здравоохранения узких специалистов (например, психиатра из отраслевого института) доказали полную неэффективность подобной практики. Что же тогда говорить о квалификации министров здравоохранения, вообще не имеющих медицинского образования. Естественно, что они объективно не в состоянии качественно улучшить работу органов здравоохранения. Так до назначения Голиковой министром недовольство качеством здравоохранения высказывали 60% процентов граждан, а сейчас по опросу Левада-Центра - 91% (11).

При этом сравнение России с большинством европейских государств, где министры здравоохранения не являются медиками, в данном случае не правомочно, поскольку в этих странах министры осуществляют не только самое общее, но и в принципе не конкретное руководство здравоохранением, так как надзор за качеством работы и квалификацией врачей осуществляют специализированные медицинские ассоциации, а борьбу за качество обслуживания и широту диапазона оказания медицинских услуг ведут, подстёгиваемые конкурентной борьбой, менеджеры от медицины. Кроме того, проблема некомпетентности центрального аппарата медицинской государственной монополии дополнительно усугубляется особенностями чиновничьего управления, характерного для любого планового общества, в котором доход и положение директора впрямую зависит от его способности угождать вышестоящему начальству. Ибо, как верно подметил Хайек (12): “пока он следует по протоптанному пути объективно установленных обязанностей, он может быть больше уверен в своих доходах, чем капиталист-предприниматель; зато в случае серьёзного провала ему угрожают последствия, гораздо более опасные, чем банкротство. Он может быть уверен в завтрашнем дне до тех пор, пока удовлетворяет своих начальников, но эта уверенность куплена ценой свободы и физической безопасности”. Причём избежать воздействия этой системы практически невозможно. Если рядовой медицинский работник увольняется только через суд, то от неугодного руководящего работника легко избавиться, обвинив его “в несоответствии занимаемой должности”. Кстати “усовершенствования” последнего времени дали в руки руководителям здравоохранения жёсткий метод экономического подчинения рядовых врачей. С 2011 года по новой системе оплаты базисная ставка врача составляет 4900 рублей, а окончательная зарплата полностью зависит от надбавок, назначаемых руководителем здравоохранения. Возможно, что при отсутствии рыночной экономики и наличии диктата общественных организации недовольство закончилось бы обиженным кухонным перешёптыванием, поскольку только жёсткое административное планирование сверху позволяет безальтернативно “устанавливать, насколько материально обеспечены будут те или иные люди, что им позволено делать и что иметь” (12). Однако психология наших граждан существенно изменилась за последние 20 лет. И потому ответом на ухудшение положения медиков стал массовый отток кадров из здравоохранения. И хотя довольно долго этот факт пытались не замечать, но наконец-то нарыв созрел, и, выступая 4 апреля на конференции “Медицинское образование 2012” глава Минздравсоцразвития Татьяна Голикова вынуждена была признать, что проблема недокомплекта медработников стала “абсолютно угрожающей”. Действительно больницам, поликлиникам и службе “Скорой помощи” не хватает почти 200 тысяч врачей и около 800 тысяч средних медработников, причём хуже всего обстоят дела с амбулаторным звеном, которому недостаёт 187,5 тысяч врачей. Не лучше обстоит дело и с рядом узких специальностей. Так дефицит детских онкологов и диетологов достигает почти 100 %, ревматологов 84,5%, пульмонологов 84%. Интересно, что с точки зрения нашего министра решить эту проблему “невозможно”. Конечно при сохранении современного уровня зарплат в медицине, зависящего от экономического уровня регионов, решить эту проблему действительно невозможно. Как справедливо подмечает президент Лиги защиты пациентов Александр Саверский: “Только вчера Москва объявила о том, что средняя зарплата врача в столице 62 тыс. рублей. Средняя. Но в регионах-то совсем по-другому, там 14 тысяч - уже подарок. А вы где-нибудь встречали официальные данные, какая средняя зарплата врача в России? Нет. И не найдете - нет таких данных” (13). Но взятие в качестве лозунга “Достойную зарплату врачам и учителям” будет для серьёзной политической партии банальным заискиванием, “поскольку менять надо не зарплату, а систему. А любое социальное сословие устроено очень просто - оно хочет делать то же самое, но за большие деньги” (14). Вот почему и жалкая попытка латания дыр с помощью выборочного повышения зарплат участковым врачам и медицинским сёстрам обернулось очередными потерями качества оказания медицинской помощи. Мало того, что осталась прежней оплата труда врачей стационаров и узких специалистов, имеющих более высокий квалификационный уровень, но и качество оказания помощи участковыми врачами не изменилось, поскольку их квалификация не повысилась автоматически пропорционально уровню зарплаты. К тому же ещё и произошёл отток кадров в участковую службу операционных медсестёр и узких специалистов.