Как разбудить в себе Шекспира - [48]
В романе Набокова «Лолита» мы встречаем диалог, построенный на косноязычии героя, вызванном его волнением и страстью, произнесенный интимно, почти шепотом.
«Чем поцелуй пыл блох?» – пробормотал я, дыша ей в волосы (власть над словами ушла).
«Если уж хочешь знать», – сказала она, – «ты делаешь не так, как надо».
«Накажи, как».
«Все в свое время», – ответила виновница моего косноязычия.
В пьесе Евгении Некрасовой «Сестромам» героиня говорит о себе в третьем лице, и текст ее имеет сложный ритм, созданный длинными и короткими предложениями, особым порядком слов, паузой долгого «ииииии», связками уменьшительно-ласкательных суффиксов. В него заложены повторы, игра слов, созвучия: мяту-мяу, сестромам – страта, богемщина-бог, заманалась-мама.
АНЕЧКА. Анечка – всюду ладненькая, маечки под курточкой, кеды, бритые височки, острые крылышки-лопатки. Расправила, полетела. Ровный хипстер без истерик, но с щепоткой богемщины. Бог любит таких, как Анечка, средненьких, ладненьких повсюду. Все во мне хорошо, кроме Сестромама. Да и не в самом Сестромаме дело, а в долге к Сестромаму мотания. Долге говорения. Долге выслушивания. Долге делания вида. Сестромам хворал всеми заболеваниями, которые могут только влезть в живот. Овощи ел вареные, пил кисель и заварную мяту. Мяу – орала кошка. Аня, ты почему в таких низких брюках – холодно! Дно твое женское перемерзнет. Рожать не будешь (будто Сестромам весь изрожался). Хохлилась, строила рожицы, заманалась уже. Не сестра – мама. Сестромам какой-то. Такая страта любви. Видите-видите, сейчас начнется, юбку расправит на коленках – ииииии: когда-замуж-выйдешь?!
В пьесе Маши Все-таки «Салют» музыкально построены даже ремарки. Впрочем, границы ремарок и реплик в этом тексте размыты, таковы его художественные особенности. «Салют» несет в себе дионисийские черты, и музыкальность – одна из примет дионисийства. Но как раз с помощью музыкальности мы можем добавлять Диониса в наши аполлонические тексты.
В пьесе Оли Мухиной «Таня-Таня» сближение персонажей происходит даже на уровне выстраивания ритма диалога, и ответы постепенно становятся эхом, подчеркивая слияние.
ТАНЯ. Ты очень красивая.
ДЕВУШКА. Ты мне очень нравишься.
ТАНЯ. Ты мне очень нравишься.
ДЕВУШКА. Мое лицо.
ТАНЯ. Мое.
ДЕВУШКА. Моя рука.
ТАНЯ. Моя.
ДЕВУШКА. Мое тело.
ТАНЯ. Мое.
ДЕВУШКА. Как же ты.
ТАНЯ. Ты.
ДЕВУШКА. Как же я.
ТАНЯ. Я.
Доверие
Категория доверия – важная для искусства в целом. Добавить доверия в диалог – это создать ощущение документальности, подслушанного разговора. Помните, у Довлатова:
«Мы снова выпили. Кузин бегло закусил и начал: – А как у нас все было – это чистый театр. Я на судомехе работал, жил один. Ну, познакомился с бабой, тоже одинокая. Чтоб уродливая, не скажу – задумчивая. Стала она заходить, типа выстирать, погладить… Сошлись мы на Пасху… Вру, на Покрова… А то после работы – вакуум… Сколько можно нажираться?.. Жили с год примерно… А чего она забеременела, я не понимаю… Лежит, бывало, как треска. Я говорю: “Ты, часом, не уснула?” – “Нет, – говорит, – все слышу”. – “Не много же, – говорю, – в тебе пыла”. А она: “Вроде бы свет на кухне горит…” – “С чего это ты взяла?” – “А счетчик-то вон как работает…” – “Тебе бы, – говорю, – у него поучиться…” Так и жили с год…»
Рассказ Кузина написан так, что кажется документальным, и даже диалог внутри его рассказа тоже вызывает полное доверие.
В пьесе Маши Конторович «Мама, мне оторвало руку» описана сцена первого секса подростков. Начинается она таким диалогом:
ВЛАДИК. Ты красивая.
МАШКА. Ну да…
ВЛАДИК. Будешь? (Предлагает ей бокал какой-то жижи.)
МАШКА. Это че? Колофелин, типа?
ВЛАДИК. Клофелин. Это Яга с шампанским.
МАШКА. Коктейль?
ВЛАДИК. Коктейль.
МАШКА. Вкусненько.
ВЛАДИК. Ну да.
МАШКА. Сам придумал?
ВЛАДИК. Ну да.
МАШКА. Блин… Прикольно…
Молчание.
МАШКА. А в той комнате Сашка уже уснула? Надо проверить.
ВЛАДИК. Не надо.
МАШКА. Владик, отпусти.
ВЛАДИК. Да че ты.
МАШКА. Ну отпусти.
ВЛАДИК. Вот еще выпей.
МАШКА. Не хочу.
ВЛАДИК. Да все.
МАШКА. Налей.
ВЛАДИК. Держи.
МАШКА. Себе?
ВЛАДИК. Вот.
МАШКА. За что?
ВЛАДИК. Ну, не знаю… За тебя?
МАШКА. Это банально.
ВЛАДИК. Что не банально?
МАШКА. За соловьев на зеленой ветке!
ВЛАДИК. Че?
МАШКА. Ну соловьи. Чтобы они дольше пели. Ну и всегда, типа, пели.
ВЛАДИК. Окей.
По коротким робким фразам мы видим настроение и страх обоих подростков, их неопытность и неловкость, попытки настроиться на романтический лад.
Подумайте о том, что в вашем диалоге могло бы стать маркерами достоверности. Тренируясь слышать живую речь, записывать ее, коллекционируя слова и фразы, вы увеличиваете достоверность диалогов ваших пьес.
Асимметрия
Ответы невпопад, попытки перевести тему, игнор, параллельные реплики и «каждый о своем» – приметы живой речи, создающие тот самый эффект асимметрии, нужный для увеличения доверия. Да, асимметрия – часть доверия, но давайте выделим ее, чтобы не пропустить.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Юмор можно препарировать, как лягушку, но она умирает в процессе (…) В юморе не получится долго ковыряться. Он с легкостью ускользает от вас». Элвин Брукс Уайт Автор этой книги Майк Сакс не пытается «разделать» комедию «до смерти», словно несчастную лягушку. Нет, он лишь осторожно проходится по всем ее составляющим, уважая это хрупкое искусство. Здесь вы найдете 15 эксклюзивных интервью с лучшими представителями индустрии. Свои истории и секреты раскрывают создатели проектов «Офис», «Парки и зоны отдыха», «Монти Пайтон», «Субботним вечером в прямом эфире», «Новенькая», «Нью-Йоркер» и т.д.
Студия Pixar известна на весь мир своим умением рассказывать истории. Каждый из нас переживал за маленькую девочку, попавшую в настоящую Корпорацию монстров; за юного Молнию Маккуина, мечтающего стать легендой гоночного спорта; за робота ВАЛЛ-И, готового пожертвовать собой ради спасения любимой; и, конечно, за шерифа Вуди и Базза Лайтера, которые уже много лет учат детей умению дружить. Эта книга – сборник секретов повествования работников студии, основанных на вышеупомянутых мультфильмах. Каждая глава раскрывает один из аспектов сторителлинга, которые будут полезны всем, кто хочет рассказывать свои истории.
Каждый человек – как книга, каждый человек – целая история. Наши воспоминания, наши страхи и эмоции – все это может послужить хорошим сюжетом для произведения, способного изменить нас самих. Социолог, педагог и беллетрист Джессика Лоури расскажет, как принять свой негативный и позитивный опыт, создать свою актуальную и цепляющую книгу и изменить жизнь к лучшему.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
«Уолтер – первооткрыватель, каким я хотел бы стать, и человек, к которому нужно внимательно прислушиваться и которым нужно наслаждаться». Фрэнсис Форд Коппола, режиссер Впервые на русском языке! У вас в руках книга-легенда, входящая в золотой фонд литературы о кинематографе. Ее автор Уолтер Мёрч – прославленный мэтр Голливуда, опытнейший режиссер монтажа и блестящий рассказчик. Он работал над такими культовыми фильмами, как «Крестный отец», «Апокалипсис сегодня», «Английский пациент», является обладателем «Золотой пальмовой ветви» на Каннском фестивале и трех «Оскаров». Эта книга – лучшее пособие по монтажу, которая будет интересна не только профессиональным читателям, но и всем, кто увлекается миром кино и хочет в нем разбираться: вас ждет немало открытий! Специально для этого издания Уолтер Мёрч обновил и дописал некоторые главы, а также составил предисловие для своих русских читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.