Как работают над сценарием в Южной Калифорнии - [111]

Скрытая ирония

Повествование этой истории почти никак не опирается на скрытую иронию. И причина в характере изучаемого: что есть правда, чего по-настоящему хотят персонажи и на что они готовы ради этого. На эти вопросы не может быть однозначного ответа, а значит, в фильме должен всегда присутствовать баланс между знанием и незнанием.

Впрочем, в каждой конкретной версии событий можно найти случаи скрытой иронии, особенно в рассказе Тадзомару. Когда бандит впервые встречается с парой на дороге, мы знаем, что его интересует женщина, но поначалу он скрывает свои намерения. Чтобы выиграть время и обеспечить доверие самурая, он предлагает мужчине купить у него ценные вещи, которые нашел в кургане. С помощью этой уловки он заманивает мужчину в чащу, где нападает на него и связывает. Вернувшись к жене, он прибегает к новой лжи, удваивая скрытую иронию. На этот раз бандит говорит, что ее мужа укусила змея и ведет женщину к связанному мужу, чтобы она увидела его унижение. В обоих случаях обман бандита нагнетает драматическое напряжение сцены, а кроме того, дает возможность лучше понять его образ как хитрого мошенника.

Подготовка и последствия

Последствия важных сцен в этом фильме по большей части отыгрываются в эпизодах под воротами Расёмон или в сценах на суде. Они нужны, чтобы дать аудитории время обдумать новые повороты истории и их последствия, а также подготовить зрителей к следующей версии событий. Подготовки тоже зачастую связаны с тремя персонажами у ворот.

Впрочем, подготовку можно увидеть и во время флешбэков рассказчиков. Поскольку история Тадзомару самая длинная и подробная, сценарные приемы в ней использованы наиболее полно. Перед тем как встретиться с парой на дороге, бандит мирно дремлет под деревом, и его волнуют только раздражающие насекомые. Этот эпизод — представление его праздного образа жизни, но, кроме того, еще и контрастная подготовка перед следующей сценой. Когда ветерок колышет вуаль на шляпе женщины и бандит видит ее лицо, он переходит к действию — обгоняет пару и представляется чудаковатым подозрительным торговцем. Позже, когда он заманивает женщину к месту, где сидит ее связанный муж, они бегут сквозь заросли, и это динамичное движение подготавливает нас к не менее динамичной сцене, в которой женщина нападает на бандита с кинжалом.

Закладка и ее использование

Женская шляпка, шапочка самурая, кусок перерезанной веревки и кинжал — все это закладки, представленные еще в начале фильма, когда лесоруб рассказывает свою версию событий того дня. И все эти предметы — в особенности кинжал — появятся позже в рассказах других героев. Кинжал наиболее важен для нас, так как играет одну из ключевых ролей в каждой версии и даже становится предметом обсуждения в обрамляющей истории трех мужчин у ворот Расёмон, когда бродяга обвиняет лесоруба в краже.

Элементы будущего

Как только мы сталкиваемся с первыми воспоминаниями персонажей этой истории, мы понимаем, что этот фильм будет построен на отображении разных версий одних и тех же событий. Монах и лесоруб обсуждают случившееся и рассказы всех трех участников истории — это своего рода предсказание, которое обещает зрителям, что мы увидим как минимум три версии событий, хотя рассказ призрака будет для нас неожиданностью. А вот никаких намеков на будущую версию лесоруба нет. Сами показания персонажей на суде тоже содержат элементы будущего. С самого начала мы знаем, что кто-то умрет, но не знаем, кто, как и кто убийца. Когда Тадзомару признается, что убил мужчину, это заставляет нас задуматься о финале его истории, вызывает наше любопытство по поводу того, почему бандит его убил и при каких обстоятельствах. Масако рассказывает, что бандит насмехался над ее мужем и что она бросилась к связанному самураю. Ее слова тоже побуждают нас гадать и с нетерпением ждать дальнейшего развития событий. Мы заинтригованы и гадаем, к чему приведет новая версия событий, когда Такэхиро рассказывает, что бандит принялся утешать его жену.

Правдоподобие

Все описанные в фильме события вполне соответствуют реальности, и даже конфликтующие между собой версии разных персонажей, каждая по отдельности, выглядят вполне правдоподобно. Единственный раз, когда можно ожидать недоверия, это рассказ мертвого самурая, который изложил свою версию событий через медиума. У всех троих мужчин у ворот Расёмон этот факт сомнения не вызывает, что говорит о том, что в их мире, в двенадцатом веке, такие вещи — обычное дело. Но этого недостаточно, чтобы заставить сегодняшних зрителей поверить в правдоподобность происходящего.

Дело в том, что сама природа фильма заставляется нас воспринимать возможность существования медиума как реальность, потому что в нее верят эти три персонажа. Эта история о субъективном и объективном, о том, что есть истина и что есть лишь убеждение в истинности своих слов, о том, что мнение одного человека может противоречить мнению другого. Поскольку эти вопросы уже возникли у зрителей и мы уже увидели две противоречащие друг другу версии событий, что мешает сделать еще один шаг и принять факт существования медиума и того, что мертвый может вещать через него? Мы делаем это не потому, что верим в медиумов, а потому, что верим, что они в него верят. В фильме рассказано несколько версий, и рассказчик каждой из них искренне убежден в своей правоте, почему же эта должна вызывать большее недоверие, чем другие?