Как прийти в Церковь - [14]

.

Только то Крещение действенно, которое совершено во имя Святой Троицы. Исповедание Троицы является необходимым атрибутом Крещения, его богословской сердцевиной. Григорий Богослов говорит: «Храни исповедание веры в Отца и Сына и Святого Духа. Это исповедание вверяю тебе ныне, с ним погружу в купель, с ним и изведу. Его даю тебе на всю жизнь товарищем и заступником, – единое Божество и единую Силу»[73]. По словам Иоанна Дамаскина, мы «крестимся во Святую Троицу потому, что самое крещаемое имеет нужду в Святой Троице как для своего бытия, так и для своего сохранения, и невозможно, чтобы три Ипостаси не пребывали вместе одна в другой, ибо Святая Троица нераздельна»[74].

Прообразом тринитарного Крещения является трехдневное пребывание Христа во чреве земли после Его крестной смерти. Обращаясь к новокрещеным, Кирилл Иерусалимский говорит:

Вы произнесли спасительное исповедание, и погружались троекратно в воду, и снова выходили из воды. И здесь вы символически изобразили тридневное погребение Христово. Ибо как Спаситель три дни и три ночи пробыл во чреве земли (Мф. 12:40), так и вы первым выходом из воды изобразили первый день, а погружением первую ночь Христова пребывания в земле… И в то же время вы умирали и рождались, и эта спасительная вода была вам и гробом, и матерью. И одновременно произошло и то, и другое: и смерть, и рождение ваше вместе сочетались[75].

В то же время, как подчеркивает Иоанн Дамаскин, смерть Христа совершилась не трижды, а однажды, поэтому и креститься нужно только однажды[76]. Отсюда недопустимость перекрещивания: те, которые крестятся вторично, «снова распинают Христа». С другой стороны, те, кто не крещены во имя Святой Троицы, должны креститься заново, так как их Крещение недействительно[77].

По учению апостола Павла, Крещение в смерть Христову соединяет человека с Христом «подобием воскресения»: умирая для греха, человек воскресает для «обновленной жизни» (Рим. 6:2–11). Этот образ развивают, в числе других отцов церкви, Василий Великий и Григорий Богослов:

Умрем, чтобы нам жить; умертвим мудрование плотское, которое не может покоряться закону Божию, чтобы родилось в нас крепкое мудрование духовное, следствием которого бывают обычно жизнь и мир (Рим. 8:6–7). Спогребемся умершему за нас Христу, чтобы и восстать с Виновником нашего воскресения[78].

С Христом спогребаемся чрез Крещение, чтобы с Ним и восстать; с Ним низойдем, чтобы с Ним взойти и на высоту; с Ним взойдем, чтобы и прославиться с Ним![79]

Различные наименования Крещения свидетельствуют о многообразном действии его на душу человека:

Мы называем его даром, благодатью, Крещением, помазанием, просвещением, одеждой нетления, баней пакибытия, печатью… Называем даром как подаваемое тем, которые ничего не привносят от себя; благодатью – как подаваемое тем, которые являются еще и должниками; Крещением – потому что в воде погребается грех; помазанием – как нечто священническое и царское, потому что помазывались цари и священники; просвещением – как светлость; одеждой – как прикрытие стыда; баней – как омовение; печатью – как знак господства[80].

По словам Григория Богослова, «Писание показывает нам троякое рождение: рождение плотское, рождение через Крещение и рождение через воскресение». Рождение через Крещение полностью освобождает человека от греха: оно «истребляет страсти, уничтожает всякий покров, лежащий на нас от рождения, и возводит к горней жизни»[81].

Продолжая тему второго рождения, Иоанн Златоуст утверждает, что Крещение не только освобождает от всякого греха, но и делает принявших его святыми:

Мы обещали вам показать, что входящие в эту купель очищаются от всякой порочности, но речь наша показала больше – то есть что они делаются не только чистыми, но и святыми и праведными… Как искра, упавшая в необъятное море, тотчас угасает и, поглощенная множеством воды, становится невидимой; так и вся человеческая порочность, погружаясь в купель божественного источника, потопляется и исчезает скорее и легче той искры… Эта купель… не просто отпускает нам грехи, не просто очищает нас от прегрешений, но делает это так, что мы как бы вновь рождаемся. Подлинно, она вновь создает и устрояет нас, не образовывая нас опять из земли, но созидая из другой стихии, из естества водного: она не просто омывает сосуд, но снова переплавляет его всецело… Как кто‑нибудь, взяв золотую статую, загрязнившуюся от долгого времени, дыма, пыли и ржавчины, и перелив ее, возвращает ее нам более чистой и блестящей, так и Бог, взяв наше естество, поврежденное ржавчиной греха, затемненное великим дымом прегрешений и потерявшее ту красоту, которую Он даровал ему вначале, снова переплавляет его, ввергая в воды, как в горнило, и вместо огня ниспосылая благодать Духа, и потом выводит нас оттуда пересозданными, обновленными и в блеске не уступающими лучам солнечным, сокрушив ветхого человека и устроив нового, более светлого, нежели прежний[82].

Освобождая человека от греха, Крещение в то же время обязывает его к тому, чтобы он не возвращался к прежним грехам. По словам Григория Богослова, за Крещением должно следовать изменение образа жизни с целью изживания «ветхого человека» и всецелого духовного обновления: «Очистим, братья, всякий член тела, освятим всякое чувство; да не будет в нас ничего несовершенного, ничего от первого рождения; не оставим ничего непросвещенного»