Он попросил мисс Винсент остаться после ленча и присмотреть за Уиллом.
– Ты разве сегодня куда-то уезжаешь? – спросил Уилл, когда мисс Винсент согласилась побыть до шести.
– Я хочу увидеться с Джулией и попросить ее выйти за меня замуж, – сообщил ему Калеб, и то, что он озвучил свои намерения, заставило его почувствовать, что обратного пути нет. На самом деле он понял это, как только увидел Джулию. Он почувствовал это. Все остальное, что произошло потом; просто вело его к этому решению.
– Пап, а когда Джулия выйдет за нас замуж, мы сможем ходить в ее церковь? Она говорит, что в ее церкви есть специальная служба для детей. Джулия говорит, что их не заставляют слушать надоедливого старика.
– Может быть, – пробормотал Калеб, в ушах которого эхом отдавались слова «когда Джулия выйдет за нас замуж». Если бы все было так легко. Но легко или трудно, дороги назад нет. Впереди – великий поступок и Джулия.
Вновь и вновь он продумывал предстоящую сцену. Доминирующим в его сценарии было ощущение, что все пойдет плохо.
Он заставил себя поесть, обнял Уилла, поблагодарил любопытную мисс Винсент за то, что та согласилась побыть с Уиллом в воскресенье днем, и сел в автомобиль, чувствуя себя как солдат из поэмы, который едет в долину смерти.
– Встряхнись, Таррингтон, – бормотал он себе под нос, подъезжая к дому Джулии. – Что может быть не так?
Тут ему в голову пришло несколько вариантов, от которых его бросило в дрожь.
– Выброси это из головы, – бормотал он себе под нос, – сосредоточься на том, что от тебя зависит.
Он нервно бросил взгляд на панель управления, чтобы знать, сколько у него бензина. Если во время великого поступка кончится бензин, то великий поступок сразу превратится в фарс. Но бак был на три четверти полон. Он дотронулся до заднего кармана и с удовольствием ощутил толстый бумажник. Деньги у него есть.
Все внешние факторы он предусмотрел. Теперь от него зависит, как пойдет основное действие. Эта мысль не вызвала в нем успокоения. Поступок, который он намеревался совершить, был столь далек от сферы его профессиональной деятельности, что он понятия не имел, на что ему положиться. Если бы месяц назад ему сказали, что в этот воскресный день он займется похищением женщины, он только рассмеялся бы.
Но месяц назад он не мог вообразить себе и того, что женщина будет так много значить для него. Месяц назад он не знал, что сможет поверить в истинную любовь между мужчиной и женщиной. Вожделение – да. Но теперь он знал – существуют не только физические эмоции. Такие эмоции, которые вызывают у мужчины желание защищать женщину и ставить ее желания и нужды выше своих собственных.
Калеб повернул на улицу, где живет Джулия, слабея и дрожа от любой приходящей в голову мысли. Кое-как он взял себя в руки. Он должен это сделать. От этого зависит все.
Джулия дочитала редакционную статью и вздохнула, обнаружив, что не может вспомнить ни строчки из того, что прочла. Она отложила газету. Это ужасно, она не может сосредоточиться на элементарных вещах, на воскресной газете. Ей мешают мысли о Калебе.
Она велела себе переключиться на конструктивные мысли. Думать о том, как быть с предложенной работой. Думать о том, как прекратить эти мучительные отношения с Калебом Таррингтоном.
Мысль о Калебе опять вызвала в ней образы, не имеющие ничего общего с прагматизмом. Вот Калеб улыбается ей. Вот он сидит за столом и читает, на его таком дорогом для нее лице – сосредоточенность. Вот он целует ее, и его черты заостряются от чувственного желания. Желания, которое она вызывает. Желания, которое она хочет удовлетворить. Образы…
– Дверь опять открыта, – низкий голос Калеба ворвался в ее размышления. Он звучал так… живо! Она подняла голову и увидела, что он стоит у входной двери.
– Калеб! – Она вскочила. – Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался? – Ей вдруг стало страшно. – Что-нибудь с Уиллом?
– Нет, – ответил Калеб.
Она облегченно вздохнула.
– Входи.
К ее удивлению, вместо того чтобы войти, он остался на пороге, глядя на нее.
– Калеб? – Она вышла на крыльцо, привлеченная странным выражением его лица. Он смотрел… она вглядывалась в его черты, пытаясь определить это незнакомое состояние.
«Решительное» – наконец подобрала она слово.
Очень решительное. Но на что он решился, она совершенно не представляла.
– Калеб, – повторила Джулия и вскрикнула, потому что он без предупреждения внезапно обнял ее. Чтобы устоять, Джулия схватилась за его шею, и тут ей стало не до объяснений: она почувствовала аромат его одеколона. Она закрыла глаза и сразу услышала стук его сердца.
Она не соображала, не думала, что он делает и почему он это делает. Не хотелось ни о чем спрашивать. Объяснение лишь все испортит. Она предпочитала жить этой минутой.
Джулия посильнее обняла его за шею, а он уже спускался по ступеням к своему автомобилю.
– Что это здесь происходит? – раздался голос ее пожилого соседа, и впервые в жизни Джулия пожалела, что у нее такие соседи, которым есть дело до других.
Калеб остановился у пассажирского сиденья своего автомобиля, прижимая Джулию к себе, нагнулся и стал открывать дверь.
