– По-моему, ты от меня что-то утаиваешь. – Дарси тут же заметила странные нотки в голосе Джулии. – Ну, говори!
– Ты вообразила себе невесть что, – ответила Джулия. – Лучше скажи, почему ты до сих пор в Вермонте? Я считала, что ты должна уже быть дома.
– Я тоже так считала, но погрязла в делах. Владелец патента не склонен его продавать.
– Поулыбайся ему. Мама всегда говорит, что твоя улыбка склонит самого демона вернуться в лоно церкви. – Джулия старалась говорить с сестрой только о ее делах. У Дарси была бульдожья хватка. Если уж она вцепилась во что-то, оторвать ее от этого невозможно.
Как плохо, что она влюбилась в Калеба Таррингтона, тем более что Дарси предупредила ее о безнадежности такой ситуации. Но рассказать все Дарси, а потом выслушивать ее наставления в данный момент было выше ее сил. Ей хотелось в одиночестве зализывать свои раны. Думать о часах, проведенных с Калебом, не слушая добрых советов порвать с ним и больше не встречаться.
– Чепуха, – возразила Дарси. – Позволь сказать тебе кое-что, сестричка. Быть красивой не так уж и хорошо.
Джулия усмехнулась.
– Да уж.
– Нет, я серьезно, – настаивала Дарси. – Никогда не знаешь, любит ли тебя парень или просто тешит свое «эго», сопровождая красивую женщину.
– Может быть, – задумчиво ответила Джулия, примеряя на себя слова Дарси. – Но тех, кто всего лишь недурен собой, мужчины просто не замечают.
– Мне не нужен просто мужчина. Мне нужен единственный. Но не бери в голову. Скажи мне, почему ты еще не дала согласия на новую работу?
– О, извини, Дарси. Я должна бежать: кто-то звонит в дверь, – солгала Джулия.
– Хорошо, я позвоню тебе, когда вернусь, и мы поговорим.
– Пока, – Джулия с облегчением повесила трубку. Слава богу, сестра сейчас слишком занята своими проблемами с патентом. Иначе она не отстала бы так легко. Дарси всегда нравилась роль старшей сестры, она относилась к ней с большой серьезностью. Но сейчас Джулия впервые ощутила, что это ее раздражает.
Она опустилась на диван, глубоко вздохнув. Любовь к Калебу Таррингтону все изменила. Все ее старые отношения как бы отодвинулись, уступив место новым. Но беда в том, что новые отношения существуют не в реальности, а только в ее воображении. Нет даже малейшего намека на то, что она для Калеба не просто друг, а гораздо больше. Даже то, что он целовал ее, ничего не означает. Калеб не зеленый юнец, он мужчина, к тому же весьма и весьма искушенный. Поцелуи, которые кажутся ей фантастическими, для него, возможно, не более чем приятный, ничего не значащий эпизод. Хотя…
Джулия вспомнила, что говорила ей сестра о равнодушии Калеба к ней, Дарси. А ведь она, Джулия, не так красива, как сестра. Она не знает, почему Калеб поцеловал ее, но одно она знает точно: внешность тут ни при чем.
Не переставая размышлять об этом, Джулия встала и пошла в ванную комнату за аспирином: у нее разболелась голова. День казался таким длинным и бесконечным, оттого что нельзя было увидеться с Калебом. Она взглянула на часы. Половина двенадцатого. Почти двадцать один час остался до момента, когда она вновь его увидит.
Калеб со вздохом разочарования отложил книгу, которую читал, лежа на диване. Уже более часа читал он сказки и пришел к единственному выводу: из великого множества персонажей он никого не может использовать для своих целей. Иначе ему укажут дорогу к психиатру.
– Я говорил тебе, что эта книга не годится, – выглянул из-за своей книги Уилл. – У меня была няня, которая читала мне сказки. Это все такая чепуха!
– Я вижу, – согласился Калеб. Может быть, только женщины любят сказки. Сказки – это женская забава.
Довольный тем, что отец с ним согласился, Уилл вернулся к своему «Звездному пути».
И что теперь? – думал Калеб. Может, надо отказаться от сказочного героя? Может, для женщин сказки воплощаются в экстравагантные поступки? Может, жест – это единственное, что требуется? Но какого рода жест может он сделать, чтобы убедить Джулию, что он любит ее до сумасшествия и хочет жениться на ней и провести с ней всю жизнь?
Лохинвар! Калеб внезапно вспомнил героя поэмы Вальтера Скотта, которую прочел еще в школе. Лохинвар приезжает на свадьбу своей возлюбленной, выходящей замуж за другого, стремительно подхватывает ее на коня и уносится вместе с ней в вечернюю зарю.
Это вполне можно рассматривать как великий поступок, подумал с удовлетворением Калеб. Но как ему применить этот поступок к своей ситуации? Лошадей нет. Он не сидел на лошади со времен скаутского лагеря. Но современная метафора лошади – автомобиль. А он у него есть. Он может схватить Джулию в объятья, отнести в машину, посадить и…
И что? Проблема с вечерней зарей.
Не думай о завтрашнем дне. Калеб жестко подавил свой практицизм. Что будет завтра, неважно. Поступок – главное. Он должен схватить Джулию в объятья, посадить в автомобиль и увезти ее в летний домик своего деда на озере. Поездка будет короткой, но зато место – уединенное. Его дед специально построил уединенный дом, чтобы удаляться от мира.
Он решился сделать это. Сегодня днем. Иначе сгорит от нетерпения. Он не знает, сработает ли эта идея, но другой у него не было. Великий поступок в наше время совершить весьма сложно.
